Природа Кавказа, исторические события, связанные с этим краем, в том числе и многолетняя Кавказская война, всегда были предметом пристального внимания историков, писателей, поэтов, художников и путешественников. Каждый из них оставил свой неповторимый взгляд на самобытную красоту края и его историю.

В лице Верещагина этот край обрёл художника, путешественника и писателя одновременно. К столь дальнему путешествию его, тогда ещё ученика Петербургской Академии художеств, подтолкнули рассказы живописца Л.Ф. Лагорио, участвовавшего в боевых действиях и создавшего ряд произведений на кавказскую тематику.

Несмотря на успехи в учёбе, Верещагин прерывает занятия в Академии и при содействии Лагорио предпринимает путешествие на Кавказ. Длившаяся несколько десятилетий Кавказская война к тому времени практически была завершена, хотя отголоски её всё ещё были слышны.

Поездка на Кавказ привлекала молодого художника не только в силу общего интереса к этому краю, но и потому, что Лагорио, прикомандированный к свите наместника и командующего войсками Кавказского военного округа, обещал ему всемерную поддержку, которая могла помочь Верещагину в осуществлении замыслов и давала возможность свободного передвижения по краю.

Средства для поездки были ограничены. Позже художник рассказывал критику Владимиру Васильевичу  Стасову: «Чтобы сделать эту поездку, немало времени я питался одним молоком и хлебом и всё-таки, приехав в Тифлис, оказался с сотнею рублей в кармане».

Первая поездка состоялась в 1863–1864 гг. Путь лежал из Петербурга в основном сухопутным путём. Передвигаясь без спешки, он делал в альбоме множество зарисовок: казачьи станицы Ставрополья, типы кавказцев, их жилища и утварь, кибитки калмыков и ногайцев, возвращавшихся в родные места из Турции.

Как и все, кто побывал на Кавказе, Верещагин попал под обаяние национальных обычаев, танцев, забав. «Один только вид разнообразных и любопытных картин, разбросанных всюду по дороге, мог заставить меня предпринять это трудное и утомительное путешествие», – вспоминал художник.

Сохранилось множество натурных зарисовок к известным только по гравюрам композициям «Джигитовка» и «Лезгинка в горах Дагестана». Каждой сложной многофигурной композиции предшествовала работа над её отдельными компонентами. Тот же метод лежал в основе и других жанровых сцен, исполненных в это время, – «В кибитке», «Представление начальству (русский офицер и кавказцы)».

Во время первой и второй поездки по заказу кавказского Общества сельского хозяйства Верещагин осуществил зарисовки местных пород домашнего скота и птицы. Некоторые анималистические изображения очень достоверны, как, например, длинношерстный козёл, исполненный графитным и итальянским карандашами с добавлением белил. Тогда же в академической манере были выполнены и акварельные этюды местных сортов чёрного и белого винограда.

Несомненный интерес представляют портретные рисунки кавказской серии. Среди них очень живые, несмотря на некоторую статичность поз, изображения азербайджанцев, армян, осетин, цыган, а также представителей малочисленных, ныне исчезнувших этнических групп, как например, чобанкеринцы.

Среди многочисленных безымянных типажей встречаются в кавказском альбоме изображения персонажей, вошедших в историю Кавказской войны. Верещагину удалось сделать портрет лезгина Хаджи-Муртуза – предводителя одного из последних восстаний горцев в Дагестане. В 1864 году он навестил пленника в Тифлисской крепости, где тот содержался после поражения в ожидании приговора.

В своих воспоминаниях художник пишет, что лицо пленника выражало грусть и усталость. Вместе с тем Верещагину удалось уловить силу духа этого человека, отсутствие в нём смирения, о чем свидетельствует автограф портретируемого под изображением: Хаджи-Муртуз-Ага, которого не сумели растоптать.

Постоянная, ежедневная работа на натуре способствовала совершенствованию мастерства, что сказалось на качестве рисунков, выполненных во время следующего путешествия по Дунаю, Чёрному морю и Закавказью, осуществлённому в 1865 году. Во время второго путешествия, продолжавшегося более полугода, Верещагин совершил ряд длительных поездок по краю. Наиболее интересным и плодотворным в творческом плане стало посещение Шуши – административного центра Карабахской провинции.

Шуша представляла собой хорошо укреплённое место, защищённое с одной стороны дикими скалами, а с другой – стенами и башнями. Город поразил Верещагина благоустроенностью, красотой построек и жилых домов. Он сделал множество рисунков, среди которых изображение одной из местных мечетей, крепостных стен и башен, улицы в Шуше, а также большой ханский дворец в окрестностях города.

Одной из основных целей посещения Шуши было присутствие на празднике Мохаррем, ежегодно отмечавшемся мусульманами-шиитами. Все церемониальные атрибуты, эпизоды и участники религиозной процессии были подробно и последовательно зафиксированы художником. Наиболее интересны рисунки, изображающие добровольных мучеников (самоистязателей), смертное ложе имама Хусейна, ковчег с фигурой убитого юного племянника Хусейна, актёров, участвовавших в драматическом представлении.

Зарисовки легли в основу сложных графических композиций «Религиозная процессия на празднике Мохаррем в Шуше» и «Конец драматического представления на празднике Мохаррем в Шуше».

Этюды, не вошедшие в законченные композиции, после некоторой доработке стали, по сути, самостоятельными произведениями и были использованы Верещагиным в качестве иллюстраций к своим журнальным статьям и очеркам путешествий.

Благодаря знакомству с губернатором Шуши, Верещагин был введён в некоторые богатые татарские дома, ознакомился с их убранством, а также с устройством местных мусульманских школ.

Результатом наблюдений художника стали небольшие по размеру, но любопытные жанровые рисунки-композиции, отличающиеся завершённостью и тщательной проработкой деталей, – «В мусульманской школе (В медресе)», «В гостевой богатого дома (Татарское кафе)». К ним примыкает близкий по манере исполнения рисунок «Привал каравана», изображающий живописную сцену отдыха каравана верблюдов и проводников-татар, которую художник наблюдал по дороге из Шуши.

Осенью 1865 года Верещагин вернулся в Париж. Кавказские рисунки вызвали огромный интерес у его учителя Ж.-Л. Жерома и художника-этнографа А. Вида. В Париже на основе этюдных зарисовок были выполнены два больших рисунка – «Духоборы на молитве» и «Религиозная процессия мусульман в Шуше».

Сложные многофигурные композиции, вписанные в насыщенный фон (интерьер и архитектурный пейзаж), исполнены с большой тщательностью. Работы свидетельствуют не только об огромном труде, который был в них вложен, но и о значительно возросшем графическом мастерстве художника.

В результате двух кавказских поездок было создано большое количество рисунков, отражающих самые разнообразные стороны жизни народов Кавказа. К сожалению, Верещагин не смог осуществить большую часть своих замыслов, связанных с Кавказом. Множество набросков и этюдов не нашли своего воплощения в законченных композициях. Хотя какая-то часть из них и была опубликована в журналах «Le Tour du Monde», «Всемирная иллюстрация» и «Всемирный путешественник».

Кавказские рисунки знаменуют определённый этап в творчестве Верещагина, демонстрирующий его художественные возможности, которые не были реализованы в полной мере. Незавершённость кавказской серии, вероятнее всего, связана с неудачной попыткой издания в Париже литературно-художественного журнала «Кавказ и Закавказье» и открывшейся возможностью путешествия в Среднюю Азию, которое состоялось в 1867 году.

Несмотря на все утраты, графическое наследие Верещагина велико и значительно в художественном отношении. Иногда его упрекали в фотографичности, т.е. в точном следовании натуре. Но в отличие от фотографии, которая, как правило, беспристрастна, художник, как бы ни был он отстранён и объективен, замечает и отображает то, что волнует его здесь и сейчас.

Рисунки Верещагина точны, достоверны, но не беспристрастны, они – живое, непосредственное наблюдение натуры.

Н.Е. Агеева, Национальный музей «Киевская картинная галерея»

По теме: