Это были люди уникальных творческих способностей, уникальных организаторских способностей, они были пламенными патриотами своей Родины и вместе с тем простыми в повседневном общении, людьми, очень любящими шутку и розыгрыши.

Анатолий Петрович Александров выдающийся учёный-физик, академик АН СССР (1953).

В годы второй мировой войны совместно с И.В. Курчатовым руководил работами по защите кораблей от магнитных мин и торпед.

Был одним из ведущих участников советского ядерного проекта.

Открывал первую в мире атомную электростанцию в Обнинске. По инициативе Александрова создан атомный флот страны.

Его слово было решающим при создании реакторов для первых в мире атомных ледоколов «Ленин», «Сибирь» и «Россия», а также для атомных подлодок.

С 1960 г. А.П. Александров - директор Института атомной энергии имени И.В. Курчатова. С 1975 по 1986 г. - президент Академии наук СССР.

• Трижды Герой Социалистического Труда (1954, 1960, 1973)
• Награждён 9 орденами Ленина (1945, 1949, 1953, 1954, 1956, 1963, 1975, 1978, 1983), Орденом Октябрьской Революции (1971), Орденом Трудового Красного Знамени (1945),
• Медалью «За оборону Сталинграда» (1945),
• Медалью «За оборону Севастополя» (1945),
• Лауреат Ленинской премии (1959).
• Четырежды лауреат Государственной премии СССР (1942, 1949, 1951, 1953).

Анатолий Петрович Александров родился 13 февраля 1903 года в поселке Тараща Киевской области. Образование получил в Киевском реальном училище, а затем по специальности физика – в Киевском университете. Хотелось бы сказать, что Анатолий Петрович был прилежным учеником, но это было не так.

В реальном училище он безбожно пропускал уроки. Во время обучения в университете он тоже пропускал лекции в большом количестве, так как был вынужден зарабатывать на пропитание преподаванием в 79-й школе. За эти пропуски лекций, как вспоминает Анатолий Петрович, его «выперли» из университета. Александров всё же успешно окончил университет, экстерном сдав все экзамены.

В молодые годы Анатолий Петрович был исключительно предприимчивым и лихим парнем. Чтобы обеспечить себе безбедное существование, варил и продавал мыло (знание химии помогало ему это делать), работал электромонтёром, ремонтировал лифты, преподавал в школе (в этом деле он опирался на свои знания физики). Любил Днепр, любил оперный театр. Он мог запросто отправиться в Полесье на парусной лодке с друзьями и балеринами на борту.

Вот как описывает Анатолий Петрович один эпизод своих молодых лет: «В то время я подрабатывал в театре осветителем. Мы были молоды и легкомысленны, а в театре было много балерин. И мы постоянно возили их по Днепру в шлюпке. Однажды налетел сильный ветер, сорвал парус, шлюпка с шестью балеринами опрокинулась, но все остались живы».

За время своей краткосрочной службы в Белой армии Анатолий Петрович заслужил три Георгиевских креста. Правда, до конца своих дней он не любил об этом говорить.

После окончания университета Анатолий Петрович начинает работать в Рентгенологическом институте в Киеве. Исследования электрического пробоя диэлектриков, которые проводили Александров, Тучкевич и Наследов  в этом институте, заметил Абрам Фёдорович Иоффе.

Для определения уровня этих работ Иоффе прислал в Киев сначала Николая Николаевича Семёнова, а затем Игоря Васильевича Курчатова. Игорь Васильевич в это время (1932 г.) уже был известным физиком-экспериментатором. Он произвёл на Александрова очень хорошее и сильное впечатление.

Вот как вспоминает об этой встрече Анатолий Петрович: «Он был совсем таким же мальчишкой, как и мы. Наш ровесник, красивый парень, живой и умный. Мне он очень понравился: у него был широкий кругозор, довольно строгое мышление и в то же время, вероятно, из-за недостатка математической подготовки, отвращение к расчётам, при которых теряется картина явлений, его интересующих». 

В результате этих двух визитов, а также доклада Анатолия Петровича на конференции в Одессе, Иоффе приглашает его и его друзей по Рентгенологическому институту на работу в Ленинградский физико-технический институт.  Это произошло в  1933 году.

Курчатов Игорь Васильевич (1903-1960) – советский физик, организатор и руководитель работ по атомной науке и технике в СССР, академик АН СССР (1943),
исследователь сегнетоэлектрики, совместно с сотрудниками обнаружил ядерную изомерию.
Под его руководством сооружён первый советский циклотрон (1939),
открыто спонтанное деление ядер урана (1940),
разработана противоминная защита кораблей,
созданы первый в Европе атомный реактор (1946),
первая советская атомная бомба (1949),
первая в мире термоядерная бомба (1953),
первая в мире промышленная атомная электростанция (1954),
первый в мире атомный реактор для подводных лодок (1958) и атомных ледоколов (Атомный ледокол «Ленин», 1959),
крупнейшая установка для проведения исследований по осуществлению регулируемых термоядерных реакций (1958).

Четырежды лауреат Государственной премии СССР (1942, 1949, 1951, 1954) и лауреат Ленинской премии (1957).

Трижды Герой Социалистического Труда (1949, 1951, 1954).

Награждён пятью Орденами Ленина и двумя Орденами Трудового Красного Знамени, медалями «За победу над Германией», «За оборону Севастополя».  в селе Сим (Симском заводе) Уфимской губернии (ныне Челябинская область). В 1912 году семья Курчатовых переезжает в Крым, в Симферополь. Здесь Игорь Васильевич окончил гимназию и Симферопольский университет. В это время в Симферопольском университете преподавали такие известные физики, как Игорь Евгеньевич Тамм, Яков Ильич Френкель, Леонид Исаакович Мандельштам.

В университете Курчатов подружился с Кириллом Дмитриевичем Синельниковым. Эту дружбу они пронесли через всю жизнь. Они породнились, так как Курчатов женился на сестре Кирилла Дмитриевича – Марине Дмитриевне.

В 1923 году И.В. Курчатов досрочно оканчивает Симферопольский университет. За год  он экстерном сдал экзамены за 3-ий и 4-ый курсы и выполнил дипломную работу. В этом же году он уехал в Ленинград – тогдашнюю столицу физики. Здесь он поступает на 3-ий курс кораблестроительного факультета Ленинградского политехнического института.

Учёба, жизнь и работа в Ленинграде сложились в этот раз у Курчатова неудачно. Как писал Курчатов в своей автобиографии, «из института был исключён за неуспеваемость. Занимался мало по двум обстоятельствам:1) к тому времени у меня сформировался интерес к занятиям физикой, 2) скверное материальное положение».

Узнав о тяжёлом материальном положении Курчатова, С.Н. Усатый, его учитель по Симферопольскому университету, приглашает Игоря Васильевича к себе на работу. В то время С.Н. Усатый работал в университете в Баку. Там Курчатов проработал 2 года, выполнил 3 работы, в том числе работу об электропроводности диэлектриков (изоморфных окислов).  

Эту работу заметил А.Ф. Иоффе. Как пишет Игорь Васильевич, «осенью 1925 года Учёный Совет института выбрал меня физиком». С этого времени вся его жизнь была связана с Ленинградским физико-техническим институтом (ЛФТИ) или «командой ЛФТИ». 

Первый период работы Курчатова и Александрова в ЛФТИ

Абрам Фёдорович Иоффе предложил Игорю Васильевичу заняться физикой пробоя диэлектриков. Этой проблемой Иоффе занимался сам. Проблема имела (и имеет до сих пор) и фундаментальное, и прикладное значение. В те годы интенсивно шла электрификация страны, выполнялся план ГОЭЛРО. Для защиты линий электрических передач различного типа требовалась надёжная электроизоляция.

Иоффе считал (и для этого у него были соображения), что эффективными могут быть тонкие слои диэлектриков. Эксперименты проводили К.Д. Синельников и

И.В. Курчатов под руководством Иоффе. Эти эксперименты соответствовали мнению Иоффе о том, что с уменьшением толщины диэлектрического слоя его изолирующие свойства увеличиваются. Так было до приезда в ЛФТИ Анатолия Петровича Александрова в 1933 году.

И. В. Курчатов недолго занимался исследованием электрического пробоя диэлектриков и с 1930 года занялся исследованием диэлектрических свойств сегнетовой соли.  Два года исследования этого вещества – и Курчатов открывает новое явление – спонтанную электрическую поляризацию диэлектриков. Это, несомненно, фундаментальный результат в физике твёрдого тела.

По моему личному мнению, это – результат мирового значения, результат того уровня, за который присуждается Нобелевская премия. Диэлектрики со спонтанной электрической поляризацией были названы Курчатовым сегнетоэлектриками. Сегнетоэлектрики нашли широкое применение в радиотехнике. За исследования по физике диэлектриков И.В. Курчатову в 1934 году без защиты диссертации присуждается учёная степень доктора физико-математических наук.

      В 1932 году И.В. Курчатов публикует монографию, посвящённую систематическому анализу физических свойств сегнетоэлектриков. В этом же году он ещё раз (и это будет последний раз) меняет область своих научных интересов. Он «меняет» физику диэлектриков на ядерную физику. Вот краткий перечень результатов И.В. Курчатова по ядерной физике за 1934–1940 гг.

1. 1935 год – совместно с Арцимовичем выполнил  работу по наблюдению захвата нейтрона протоном с образованием ядра дейтерия.
2. 1936 год – открытие ядерной изомерии.
3. 1939 год – с участием Курчатова введён первый в СССР циклотрон в Радиевом институте.
4. 1939 год. Ученики Курчатова  Г.Н. Флёров и К.А. Петржак, выполнив исследования по его идее и под его научным руководством, открывают спонтанное деление  ядра урана.
5. 1941 год. Практически закончено строительство самого крупного в Европе циклотрона в ЛФТИ.
6. 1940 год. Курчатов делает вывод о возможности цепной реакции на медленных нейтронах и даёт оценку критических масс для системы из урана и замедлителя. В качестве замедлителя Курчатов рассматривает обычную и тяжёлую воду.
7. 1940 год. Курчатов направляет в Президиум Академии Наук СССР  план работ по цепным ядерным реакциям, который включал в себя все основные элементы работ по созданию атомного реактора. 

В эти годы кроме уникальных творческих способностей Игоря Васильевича ярко проявились и его организаторские способности, способность увлечь за собой всех сотрудников, создать обстановку творческого праздника, а не занудной научной работы. В это время он получает своё первое шутливое прозвище  «Генерал». Второе свое шутливое прозвище «Борода» он получит уже во время работы над атомным проектом.

Экспериментатор экстра-класса

Вернёмся теперь к Анатолию Петровичу Александрову, которого мы оставили в тот момент, когда на работу в ЛФТИ его пригласил А.Ф. Иоффе. Это было, как вы помните, в 1933 году. Молодому своему сотруднику Иоффе поручил, как ранее Курчатову, исследовать электрическую прочность тонких диэлектрических плёнок.  В работе по тонкослойной изоляции Александрову не повезло – он нашёл ошибку в работах Иоффе, Курчатова, Синельникова и других.

Вот как вспоминает об этом сам Анатолий Петрович: «У меня было тяжелейшее положение: мне, мальчишке, опровергнуть результаты Иоффе и его ближайших сотрудников! И тут я убедился в поразительной принципиальности настоящих учёных. Курчатов долго сидел в моей лаборатории и мерил вместе со мной. До часа ночи просидел Иоффе, и в результате мною, совместно с ними, была опубликована работа, в которой исправлялась ошибка академика и его сотрудников».

В защиту Иоффе. В 1938 году ЛФТИ подвёргся серьёзным нападкам. Мол, он не приносит пользы народному хозяйству. В «Ленинградской правде» 12 июня появилась статья «Чистая физика и реальная жизнь». В ней предвзятой и несправедливой критике подвергли нескольких ведущих физтеховцев, но главным объектом был Иоффе. Обсуждение статьи на активе ЛФТИ вылилось в травлю Иоффе. Особенно старался Арцимович. И тут на трибуну поднялся А.П. Александров. Он горячо и аргументировано выступил в защиту Иоффе. Обсуждение, перераставшее в осуждение, закончилось в пользу Иоффе.

Эти два примера я привёл для того, чтобы сделать такие выводы.

1. Анатолий Петрович с самого начала проявил себя в ЛФТИ как блестящий экспериментатор.
2. Порядочности и смелости Анатолию Петровичу было не занимать.

Флот и Анатолий Петрович. Часть первая

В этом же 1936 году Иоффе привёл к Анатолию Петровичу в лабораторию четырёх  моряков. Среди них был командующий Балтийским флотом Иван Степанович Исаков. Он рассказал о строительстве линкора «Советский Союз», крейсеров «Максим Горький» и «Киров». Исаков объяснил, что главной опасностью для таких кораблей являются «магнитные» мины и торпеды. Другими словами, такие мины, которые реагируют на магнитное поле корабля или подводной лодки.

Иоффе и Исаков стали спрашивать, возьмётся ли лаборатория за  задачу  по размагничиванию кораблей, так как другие лаборатории отказываются. Анатолий Петрович попросил 2 дня на размышления.

В этом месте я хочу сделать некоторое «лирическое отступление». Значительную часть своей жизни я занимался физикой магнитных явлений. Так вот, смею вас заверить, что в те годы Анатолий Петрович не был профессионалом в физике магнитных явлений. Магнетизмом в ЛФТИ занимались другие учёные, но они отказались от поручения Иоффе.

Не успели Иоффе и Исаков уйти из лаборатории, как Анатолий Петрович с сотрудниками смастерили железный макет корабля и стали изучать его магнитное поле. Через день они поняли, что смогут размагничивать корабли и доложили, что берутся за эту задачу.

Анатолий Петрович предложил обматывать корабли кабелем, по нему пропускать ток и так размагничивать корабль как целое. В этом деле Анатолий Петрович снова проявил себя как блестящий ФИЗИК. Конечно, Анатолий Петрович знал общие закономерности процесса намагничивания и процесса размагничивания куска железа, но так быстро, просто и так эффективно (как потом показала жизнь) решить задачу по размагничиванию кораблей мог только ГЕНИЙ.

К началу войны подготовка кораблей ВМФ на Балтике была практически завершена. И ни один размагниченный корабль не погиб. После начала войны предстояла огромная работа по размагничиванию кораблей Черноморского и Северного флотов. Команда Анатолия Петровича – Гаев, Степанов, Регель, Журков, Лазуркин – трудилась днём и ночью.

Вот один из примеров. 7 июня 1941 года идёт защита докторской диссертации Анатолием Петровичем Александровым. Во время обсуждения диссертации в зал заседаний входят три морских офицера и забирают Анатолия Петровича для работ по размагничиванию.

Ещё один пример. В 1942 году немцы подошли к Волге и усыпали минами дно от города Куйбышева до города Астрахани.  Александрова, Регеля и Гвоздевича командируют в Сталинград. Это была очень трудная, опасная и очень необходимая работа. В это время Анатолий Петрович потерял свою шевелюру. 

В 1941 году Курчатов оставил свои работы по ядерной физике и ядерным реакторам и присоединился к Александрову. Курчатов обратился к Анатолию Петровичу с такими словами: «У тебя, Анатолиус, сейчас более нужная работа, чем моя, и я присоединяюсь к тебе».

За работы по размагничиванию кораблей Военно-морского флота Анатолию Петровичу и его сотрудникам в 1942 году была присуждена Сталинская премия первой степени с формулировкой «За выполнение специального задания правительства».

В 1943 году Анатолий Петрович за эти работы был награждён Орденом Ленина, Курчатов – Орденом Трудового Красного Знамени. Ещё около десятка сотрудников ЛФТИ – орденами и медалями.

Главное дело жизни Курчатова: Советский Атомный Проект

Советский атомный проект (САП), несомненно, явление всемирно-исторического значения.

В 1996 году в Объединённом Институте Ядерных Исследований в Дубне прошла международная конференция на тему «История Советского Атомного проекта». Материалы конференции изданы в двух томах по 500 страниц каждый. Эти уникальные материалы дают достаточно полную и правильную картину событий. Я не буду останавливаться на подробной характеристике проекта, так как это – не тема моей заметки. Отмечу главное: СОВЕТСКИЙ АТОМНЫЙ ПРОЕКТ СПАС ЧЕЛОВЕЧЕСТВО ОТ ТРЕТЬЕЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ.

Это, конечно, главный результат проекта.

Мозгом, мотором, сердцем и душой проекта был Великий Курчатов. Счастьем не только народов Советского Союза, но и всего Человечества, является то обстоятельство, что именно Великий Игорь Васильевич Курчатов руководил этим проектом.

У участников Проекта нет сомнений, что без Курчатова Проект не был бы выполнен столь успешно и в такие короткие сроки.

Мне выпало счастье быть учеником академика нашей Академии, участника Проекта Александра Ильича Ахиезера, много общаться с академиком Антоном Карловичем Вальтером, профессором Шалытом, академиком Николаем Николаевичем Боголюбовым. Все они были участниками Проекта.

Сам я имел возможность встречаться с И.В. Курчатовым дважды во время его посещения Харьковского физико-технического института. Это были такие встречи, что я запомнил на всю жизнь рукопожатие Курчатова. Думаю, что он меня не запомнил.

Все участники Проекта, с которыми я встречался, отзывались о «Бороде» (И.В. Курчатове) с большим уважением и большой теплотой, все они говорили, что работа с Курчатовым доставляла им большое удовлетворение и радость.

О некоторых выдающихся результатах Курчатова в области  физики я уже говорил ранее. В материалах конференции содержатся многие десятки примеров, свидетельствующих о крупных личных результатах Курчатова, об его умении выделить главное в рассматриваемой задаче, найти наиболее эффективный и быстрый путь решения.

Курчатов умел, как никто другой, распараллелить  проблему на отдельные задачи и организовать их наискорейшее выполнение. Мозг Курчатова, как об этом говорят его соратники, работал постоянно и одновременно над несколькими проблемами.

Приведу выдержку из воспоминаний Анатолия Петровича Александрова. «Часто он (Игорь Васильевич), услышав от собеседника что-то новое и перейдя к обсуждению совершенно других вопросов, вдруг среди смеха и шуток высказывался по поводу ранее услышанного так, что было видно, какую глубокую внутреннюю переработку услышанной информации он успел сделать, не прекращая разговора на другую тему»

Как известно из истории, такой способностью обладал Цезарь. Курчатов сам работал с большим энтузиазмом, работал «радостно» и умел передать этот энтузиазм другим, а также ощущение радости при выполнении поставленной задачи. Курчатов был выдающимся организатором работ и незаурядным психологом.

Приведу высказывание А.П. Александрова из его статьи «Годы с Курчатовым».

«Поразительные личные качества Игоря позволяли ему сотрудничать с людьми самых разнообразных характеров. Причём люди шли на сотрудничество с Курчатовым охотно.  В их числе, кстати, были и махровые эгоисты, и охотники воспользоваться плодами чужого труда, и просто непорядочные люди, и наряду с этим – люди высоких моральных качеств, самоотверженные, готовые всё отдать другим.

Нужно отметить, что люди, работавшие с Курчатовым, всегда обращались к нему своей лучшей стороной, в результате дело всегда  выигрывало. Он мог заставить работать вместе людей, просто не терпевших друг друга, – интересы дела он всегда ставил выше человеческих отношений, мышиной возни,  которая нередко встречается в научных учреждениях и мешает делу.

В то же время Курчатов всегда ясно представлял себе человеческие качества тех, с кем работал, их стремления и интересы, он умел создавать обстановку, в которой появлялась личная удовлетворённость у всех этих разнообразных людей. Эти качества руководителя и организатора, использующего не силу, а убеждённость в том, что каждый человек может принести пользу делу, у Курчатова были просто поразительными. Они сочетались с постоянной приподнятостью, весёлостью, заразительной целеустремлённостью.

Работа с ним всегда была сопряжена со смехом и шутками, розыгрышами и в то же время всегда была напряжённой, собранной, увлекательной».

Как известно, в обеспечении работ по Проекту главными с самого начала были такие проблемы: источники нейтронов, урановое сырьё, разделение изотопов урана. Затем добавились проблемы радиохимии и получения сверхчистого графита и тяжёлой воды.

Для получения источника нейтронов Курчатов в кратчайшие сроки организует перевозку недостроенного циклотрона из ЛФТИ в Москву, и циклотрон был запущен в Лаборатории №2 (сейчас это Институт атомной энергии имени Курчатова). На себя Курчатов взял также проблему создания первого исследовательского реактора.

По заданию Курчатова, организовывается серия геологических экспедиций, используются урановые месторождения Чехословакии и Восточной Германии. Работа по разделению изотопов поручается академику И.К. Кикоину. Работа по созданию промышленных реакторов для наработки оружейного плутония и трития была поручена Александрову Анатолию Петровичу.

Курчатов добивается у Сталина права привлекать к работам над Проектом физиков-ядерщиков, а также других специалистов по урану, которые находились в рядах действующей армии. Вот как описывал мне профессор Симон Соломонович Шалыт переход из действующей армии на работу к Кикоину по разделению изотопов урана.

«Вызвали меня в особый отдел и направили в Москву. В Москве я встретился с Кикоиным, который повёз меня на окраину Москвы (туда, где теперь Институт атомной энергии им. И.В. Курчатова). Вижу: стоит на пустыре железнодорожный вагон. Кикоин ведёт меня к этому вагону. Заходим, а в вагоне сидит Берия в расстегнутой рубашке и видна его волосатая грудь. Находится в вагоне ещё один товарищ. Глянул на меня Берия, и у меня не то, что в груди, в животе похолодело. Дальше состоялся такой разговор.

Берия: «Товарищ Кикоин, Вам товарищ Шалыт нужен?»
Кикоин: «Очень нужен, товарищ Берия».
Берия к своему помощнику: «Что скажете?»
Помощник: «Шалыт замечен в порочащих связях».

Так повторилось три раза. После чего Берия и говорит: «Товарищ Кикоин, берите товарища Шалыта. Мы будем следить, он не будет вредить».

«Порочащие связи Шалыта» состояли в том, что в начале 30-ых годов, когда он молодым аспирантом работал в Харьковском физико-техническом институте, он  ухаживал за секретаршей, работавшей в английском посольстве в Украине. Естественно, она была гражданкой СССР.

У Курчатова была гениальная способность мгновенно схватывать суть дела и проникать в самую глубину рассматриваемого явления. Об этой способности Курчатова по Ленинградскому физико-техническому институту, Харьковскому физико-техническому институту и, конечно, Лаборатории №2 ходили легенды. Курчатов терпеть не мог халтуры и мгновенно находил в докладах слабые места и ошибки.

Приведу воспоминания А.И. Ахиезера по этому поводу так, как я их помню: «Идти к Бороде на доклад всегда было и приятно, и страшно. Он (Курчатов) был первостатейный физик, не то, что некоторые начальники. Мгновенно схватывал суть проблемы, часто перебивал докладчика и говорил, что должно получиться. Особый мастер Борода был по нахождению ошибок. Тут уж он спуску не давал. И мастер ставить клизмы с поворотом он был очень большой».

В докладе Рябева, Кудинова и Работного на международной конференции «История Советского Атомного Проекта» описывается такой случай. Петржак и Орбели правильно поставили эксперимент по определению сечения рассеяния медленных нейтронов на естественном уране, но ошиблись при обработке результатов эксперимента. Курчатов тут же нашёл ошибку, пересчитал вместе с Флёровым и получил значение для сечения рассеяния в 0.9 мб, что всего на 25% ниже современного значения.

Курчатов считал, что в ядерных делах нет мелочей. Он требовал, чтобы все работы выполнялись на самом высоком уровне и в полном объёме. Курчатов заботился обо всём, начиная от измерения сечений геологоразведки и заканчивая подготовкой кадров для атомной энергетики.

По инициативе Курчатова создаётся сеть вузов для подготовки специалистов-физиков. Это и знаменитый физтех (МФТИ), и ядерное отделение Харьковского университета, и ряд других вузов и факультетов.

Вот ещё один из рассказов А.И. Ахиезера о Курчатове. «Вызывает нас с Чуком (Померанчуком) Борода и говорит: «Надо сделать учебник по ядерной физике. Кроме как вам, мне эту работу поручить некому. Не забудьте и свою работу. Опишите в книге методы расчёта нейтронных полей в реакторе. Даю вам на это дело полгода». Приносим мы Бороде рукопись, посмотрел он её и говорит нам: «Что же вы мне полуфабрикат даёте? Где тут глава по определению ошибок при обработке результатов эксперимента»?  Чук и говорит Бороде: «Вы нам этого не задавали». На что Борода  отвечает: «А вы что, сами не понимаете, что нам в ядерной энергетике ошибаться нельзя, не имеем права?». Пришлось нам с Чуком писать  главу по обработке результатов эксперимента и определению ошибок. Хотя это было и неинтересно, но отказать Бороде было нельзя, неприлично бы это было и нечестно».

Так был создан первый в мире учебник по ядерной физике. Часть этого учебника была опубликована в 1948 году, а вторая часть – по расчёту нейтронных полей в реакторах – только в 2002 году.

Юмор в работе. Все, кто работал с И.В. Курчатовым, отмечают его жизнерадостный характер, любовь к шутке и розыгрышу. Розыгрыш самого Курчатова с веником и тазиком таков. Приехал Курчатов в Институт физических проблем к Александрову после успешного испытания атомной бомбы. Александров помнил, что Курчатов дал зарок не брить бороду, пока не сделает бомбы. Так вот Анатолий Петрович и дал Курчатову тазик с мыльной пеной, веник вместо помазка и бритву огромнейших размеров. Все, конечно, были рады и хорошо посмеялись. Сейчас эта бритва находится в ИАЭ им. Курчатова в домике-музее Курчатова.

Курчатов не остался в долгу. Во время очередной командировки Анатолия Петровича на завод Курчатов дал ему пакет для директора завода с инструкцией «Вручить лично» во время обеда. Оказалось, что в пакете – парик для Анатолия Петровича и ещё одна инструкция: «одеть немедленно», что, как пишет Анатолий Петрович, он и сделал.

Народный фольклор о Курчатове,  его делах и шутках – несомненное свидетельство глубокого уважения и любви к Курчатову всех, кто с ним соприкасался.

Вернёмся снова к Советскому Атомному Проекту. Приведу две выдержки. Сначала из статьи Рябева, Кудинова, Работнова.

Быстрый успех послевоенной ядерной программы определили следующие ключевые факторы:

1. Заблаговременная концентрация научных кадров, поддержание во время войны в рабочем состоянии мозгового центра проблемы; создание за вторую половину войны большого оборонного промышленного потенциала, который, когда пришло время, был переориентирован на работу по атомной программе.
2. Уверенность в успехе, основанная как на добытых разведкой сведениях об американских достижениях, которые имели и непосредственное практическое значение для наших учёных, так и (главным образом) расчётно-теоретических исследованиях основных вопросов, их экспериментальной отработке в лабораториях, на стендах и опытных установках.
3. Создание государственных структур управления атомной программой, концентрация финансовых и материально-технических ресурсов на решающих направлениях.

Теперь – мнение А.П. Александрова: «Наше великое счастье, что именно Курчатову была поручена эта работа. Все другие учёные хорошо бы решали отдельные её части, но, думается, никогда не решились бы так революционно подойти к задаче в целом».

Игорь Васильевич Курчатов умер 7 февраля 1960 года и похоронен в Кремлевской стене. Несомненно, он будет вечно жить в памяти Человечества.

Вернёмся ко второму герою нашего повествования – Анатолию Петровичу Александрову в связи с Советским Атомным Проектом. Почти полвека его жизнь была связана с делением ядра. В этом проекте он был научным руководителем создания серии промышленных реакторов по наработке оружейного плутония и трития.

Флот и Анатолий Петрович. Часть вторая

По инициативе Анатолия Петровича Александрова и при его непосредственном участии в СССР был создан могучий флот атомных подлодок, крейсеры с атомными энергоустановками, атомный ледокол «Ленин».

Первое предложение о строительстве атомной подлодки Александров подал Курчатову ещё в 1948 году. Против этого выступил Берия, который считал, что в то время главной задачей было создание атомной бомбы, и работы по созданию подводной атомной лодки приведут к распылению сил. 

9 сентября 1952 года Сталин подписал решение по данному вопросу. Научным руководителем работ по созданию атомной подлодки был назначен Александров, Главным конструктором проекта – Владимир Николаевич Перегудов, Главным конструктором реактора – Николай Антонович Доллежаль. Существенную роль в окончательном варианте проекта сыграл адмирал Павел Григорьевич Котов. В процессе работы над проектом лодки Александров и Котов сдружились, и эта дружба сохранялась до смерти Александрова.

Вот ещё один из примеров того, как работал Анатолий Петрович. Работы по выводу реакторов подлодки на рабочую мощность были начаты 17 апреля 1958 года. На торжественный спуск на воду подлодки «Ленинский комсомол» прибыла Правительственная делегация: Д.Ф. Устинов, С.Г. Горшков (командующий  Военно-морским флотом). Реакторы «не запускались».

Устинов начал вмешиваться в действия моряков, задавать Анатолию Петровичу разные вопросы. Дальше вот что произошло (по словам Котова): Анатолий Петрович  прямо-таки взорвался и в крепких непечатных выражениях потребовал, чтобы все, кроме специалистов, покинули лодку, что начальство и вынуждено было сделать. Прошло несколько часов. Энергетики вместе с Анатолием Петровичем разобрались в неполадках, вывели реактор на рабочую мощность, ввели в турбогенераторный режим. Команда поздравила Анатолия Петровича с «лёгким паром».

Потом уже всё было честь по чести: торжественный подъём флага Военно-морского флота, ужин в кают-компании и т.д. По флотским традициям флаг корабля, под которым он проходит испытания, остаётся навечно на корабле.  Моряки «Ленинского комсомола» решили по-другому. В знак особой роли Анатолия Петровича  в создании и запуске первой в стране атомной подлодки подарили этот флаг Александрову.

Анатолий Петрович  поцеловал флаг и со слезами на  глазах сказал: «Это для меня самый дорогой подарок в жизни. Когда буду умирать, накажу семье, чтобы этот флаг положили мне в гроб». 

Десятки атомных подлодок трёх поколений и надводных боевых кораблей, оснащённых мощным ракетно-ядерным вооружением, стали одной из важнейших составляющих того стратегического паритета, который сложился между двумя сверхдержавами в годы «холодной» войны. Вклад Анатолия Петровича  в создание советского атомного флота не имеет аналогов в мире.

Александров и Чернобыль

Проблеме аварии на Чернобыльской АЭС посвящены многие тысячи страниц текстов на всех языках мира. Во многих из этих описаний прямо или косвенно осуждается Анатолий Петрович как отец атомных реакторов для производства электроэнергии в гражданской промышленности.

По моему мнению, эти высказывания не представляют полную правду о Чернобыльской катастрофе. Как, впрочем, не было полной правдой обвинение в аварии только одного директора ЧАЭС Брюханова.

Полная правда значительно сложнее, и не случайно доклад комиссии Штейнберга по анализу причин аварии на ЧАЭС заканчивается словами: «Исследования причин и обстоятельств аварии… нельзя считать завершёнными, они должны быть продолжены с целью установления истины и извлечения уроков для будущего»

По моему мнению, несомненно, что на операторах лежит большая доля вины в этой катастрофе, несомненно, директор станции должен был согласовать проведение этого конкретного «эксперимента» с профессионалами-ядерщиками и т.д. и т. п.  Не прав был и Анатолий Петрович, когда говорил о высокой степени безопасности реактора  РБМК-1000, конструктором которого был Доллежаль. Однако, объявлять главным виновником катастрофы Анатолия Петровича, по-моему, абсолютно несправедливо.

Анатолий Петрович  тяжело переживал катастрофу. Он ушёл с поста Президента АН СССР, так как считал, что по моральным соображениям не может руководить наукой СССР после Чернобыльской катастрофы.

В отпущенное ему судьбой время после катастрофы Анатолий Петрович  успел очень много сделать для повышения безопасности РБМК реакторов. Его предложения и разработки оформлены в виде правительственных решений и инструкций. Анатолий Петрович всё время переживал об этой катастрофе, и эту боль он унёс с собой в могилу.

Умер Александров 3 февраля 1994 года. По его завещанию, он похоронен на Митинском кладбище рядом с героями-чернобыльцами. С собой в могилу он взял боль Чернобыля и флаг первой советской атомной подлодки.

Дорогие друзья! Я закончил свой рассказ о двух гениях: Курчатове и Александрове. Я понимаю, что мой рассказ – это бледный слепок их великих дел. Согласно легенде, Прометей дал людям огонь химического топлива. Курчатов и Александров принадлежат к когорте тех прометеев, которые дали людям огонь ядерного топлива с его неисчерпаемыми запасами.

Опыт Чернобыля показал, что этот огонь требует сверхосторожного обращения с собой, а с ядерными печами могут работать только очень образованные и ответственные люди.

В.Г. Барьяхтар, академик НАН Украины