Уровень развития общества в большой степени определяется его отношением к детям. Именно дети наиболее остро реагируют на все изменения социально-экономического и политического характера и в силу своего возраста и отсутствия жизненного опыта страдают от недостатка заботы, внимания и помощи как со стороны родителей, так и со стороны государства.

Во многом детские проблемы XIX столетия перекликаются с актуальными проблемами сегодняшнего дня.

Во времена Тараса Шевченко детство различных категорий населения также было разным: детство дворян отличалось от детства трудящегося населения и от детства крестьян.

До середины XIX столетия очень редко дворяне-родители сами воспитывали своих детей, особенно маленьких. В большинстве случаев дворянские дети получали первый присмотр на руках у сельских кормилиц и нянь. Богатые российские дворянские семьи, начиная с императорской, высоко ценили иностранных воспитателей, которые демонстрировали значительные успехи в воспитании физически здоровых детей.

Малыши мало знали своих родителей, боялись их, считая чужими людьми. По мере взросления ребёнка вместо привычной и любимой няни появлялись гувернёр или гувернантка. Обычно это были иностранцы. Приглашение к детям иностранных гувернёров и гувернанток (из Германии, Бельгии, Франции) объяснялось потребностью в хорошем знании иностранных языков. Привычка доверять воспитание детей иностранцам сформировалась в дворянской среде ещё в XVIII столетии.

Кроме иностранцев при дворянских детях могли быть и русские гувернантки. В XIX столетии именно гувернёр и гувернантка в дворянской семье реализовывали воспитание детей. На долю родителей оставались только общие инструкции, запреты и поверхностный контроль. Контакты родителей с детьми не были частыми. Утром детей приводили к отцу и матери поздороваться. Иногда днём семья встречалась за обеденным столом. Наконец, вечером осуществлялось пожелание спокойной ночи, и в очень торжественных случаях это была общая молитва. У ребёнка не спрашивали его мнения, не интересовались его желаниями. Дети не могли перечить воле отца.

Интересно, что маленьких мальчиков дворянского происхождения до двухлетнего возраста одевали в девчачьи платья. Детской одежды для маленьких мальчиков тогда не было. Условное соотношение с женским полом воспринималось в XIX столетии как своего рода «заготовка» пола, «шаблон», который со временем, по мере взросления ребёнка, превратится в мужской пол.

Дворянские дети на время учёбы часто покидали свои семьи. Некоторые из них отправлялись в закрытые частные учебные заведения. Остальные учились в заведениях открытого типа, но поскольку эти учебные заведения находились в других городах, то дети вынуждены были жить в пансионах при школах, у родственников или на съемных квартирах.

Во всех учебных заведениях закрытого типа режим дня и для девочек, и для мальчиков был одинаковым: воспитанники вставали в шесть часов утра, умывались, одевались, шли в столовую пить чай. Потом до восьми часов гуляли и делали уроки. Далее были классные занятия – танцы, музыка, пение, гимнастика. Между уроками и прогулками – приёмы пищи. С восьми до девяти часов вечера дети умывались и ложились спать. Воспитанники жили в холодных помещениях, спали под тонкими одеялами, носили одинаковую одежду – униформу. В закрытых учебных заведениях строго придерживались всех постов. Обязательным было ограничение еды по средам и пятницам.

Большое внимание уделялось физическому воспитанию: гимнастика, зимой – катание на санках. В мужских учебных заведениях вводились элементы спорта. Там даже допускались телесные наказания, а именно наказание розгами.

Совсем иначе воспитывались дети, которые не были дворянами

Большинство детей в Санкт-Петербурге в XIX столетии принадлежали к трудящемуся населению. В основном это были дети мещан и других низших сословий (детей дворян в процентном отношении было очень мало – 4,5% мальчиков и 3,5% девочек). С одной стороны, эти дети в правовом отношении были несамостоятельными, подчинялись воле родителей, которые не только воспитывали их и отвечали за них, но и распоряжались их жизнью, имуществом, выдавали замуж и т.д. С другой стороны, с 10 лет эти дети могли бать наказанными за совершённые ими преступления, а с 12 лет им уже разрешалось работать. Только в одном случае закон освобождал детей от родительской опеки – если родители, которые по закону обязаны были воспитывать своих детей в православной вере, воспитывали их в другой вере. Российское законодательство предусматривало наказание детей, включая физическое. Родители могли применять «домашние исправительные меры», но если и они не давали результата, то родители имели право своих детей (как мальчиков, так и девочек) сажать в тюрьму.

Согласно Законодательству Российской империи 1866 года срок несовершеннолетия определялся 21-м годом. С целью быстрейшего трудоустройства в России в XIX веке имела место фальсификация возраста ребёнка. Для того чтобы ребёнка приняли на работу на завод или фабрику, ему часто покупали года. Некоторые девочки точно не знали своего возраста и даты рождения. А вот мальчиков контролировали с учётом дальнейшего призыва в армию. Для девочки же определение возраста не имело принципиального значения ни в семье, ни в социальном окружении. До достижения совершеннолетия (до 21 года) дети обязаны были жить с родителями.

Социальные и экономические условия, неурожаи и эпидемии, имевшие место в XIX столетии, приводили к разрушению семейных отношений. Острее всего это отображалось на детях, которые, став сиротами либо познав голод и безвыходное положение в семье, направлялись в большие города, где было легче бороться за выживание. Но, в то же время, эти дети становились беспризорными, убогими, бродягами и, в конце концов, правонарушителями.

Из-за низкого уровня грамотности большинства населения страны (за исключением дворянства и духовенства) в значительной мере личность ребёнка формировало поведение родителей. Начиная с раннего возраста, ребёнок перенимал от родителей язык и веру, нормы поведения, образ мышления, социальные установки и систему ценностей.

Каким же было детство в украинских сёлах в XIX веке?

В украинских сёлах девочек приобщали к материнству с раннего детства. Уже с трёх лет у девочки появлялись куклы, изготовленные из ткани и других природных материалов. Это были исключительно девчачьи игрушки – ими играли только девочки, изготавливали их только женщины и изображали они всегда только женских персонажей.

Основной целью брака в сельских семьях считали появление наследников. В тёплое время года мать, идя на работу в поле, вынуждена была брать с собой новорождённого. Часто смотреть за малышами доверяли старшим детям, которые становились нянями уже в 3–4 года. Понятно, что такие няни не могли как следует присмотреть за малышом, позаботиться о его безопасности, вследствие чего бывали случаи увечья и даже смерти младенцев.

Для украинских крестьян в XIX столетии был характерен высокий уровень рождаемости и, одновременно, смертности грудных детей. Это объясняет относительно спокойное отношение матери к смерти ребёнка в бедной многодетной семье. В сёлах, где в то время не было никакой квалифицированной медицинской помощи, дети умирали из-за врождённых недугов либо из-за болезней вследствие неправильного присмотра.

Для украинцев характерен практический взгляд на детей, обусловленный пользой от них в хозяйстве. Родители особенно заботились о тех детях, от которых уже была польза. Им в первую очередь покупали одежду, тогда как для большинства детей по всей Украине в возрасте 4–5 лет единственной одеждой во все времена года была полотняная рубашка.

Смерть маленького ребёнка была не такой страшной потерей, как смерть подростка или взрослого, которая приравнивалась к потере работника. Уже в 7–8 лет дети имели постоянные обязанности по хозяйству. Они выполняли посильные для их возраста задания: присмотр за малышами, выпас скотины, уборка в доме и возле дома, кормление мелкого скота, птиц и домашних животных.

Тарас Шевченко, который родился в многодетной крестьянской семье, на себе ощутил традиции воспитания детей в сельской среде, о чём позже рассказал в своих произведениях – и как он носил воду школьникам, и как пас ягнят за селом.

Поэту и художнику пришлось наблюдать за жизнью детей абсолютно разных сословий: это были и дети дворян, и, во время его ссылки, дети местных кочевников – казахов и каракалпаков, и дети мещан – но он относился ко всем детям одинаково. Тарас Шевченко очень любил детей. Никогда не был равнодушным к их судьбе, особенно к судьбе обездоленных детей. С большой любовью и сочувствием он описывает их в своих стихах и повестях. «Меня дети любят, а кого любят дети, тот ещё не совсем плохой человек», – говорил он.

Друзья вспоминали, что Шевченко часто собирал вокруг себя детвору и играл с ней. Когда поэт приходил в гости к людям, у кого были дети, то всегда приносил им какие-то гостинцы. С детками Шевченко и сам был ребёнком, играл с ними на равных. Дети его любили, а хорошо известно, что маленькие дети – это именно тот индикатор, который не обманет. Именно дети, как никто другой, ощущают к себе настоящую любовь, доброту и заботу.

Известен случай, когда Шевченко в Киеве, возле Золотых ворот, нашёл маленькую заблудившуюся девочку и всерьёз думал её удочерить. Он делал ей бумажные игрушки, чтобы она не плакала, давал ей бублики, но она не могла их укусить и только повторяла: «мама», «няня». Тогда Шевченко, взяв ребёнка на руки, решил пойти домой и заявить в полицию. Когда они уже почти дошли до Софийского собора, из проулка неожиданно выбежала молодая женщина в домашней одежде и кинулась им навстречу. «Мать!» – подумал Шевченко и, не говоря ни слова, отдал ей ребёнка. Вернувшись домой, он смеялся, рассказывая, как бы сам воспитывал дочь, если бы её родители не нашлись.

Шевченко при жизни выполнил целый ряд детских портретов. Это были дети его друзей и знакомых, а также казахские дети, которых художник рисовал во время Аральской описательной экспедиции. Все эти портреты выполнены с большой любовью и пониманием детской психологии.

Рисовать детей художник начал ещё во время учёбы в Петербургской Академии художеств. Одной из первых была сепия «Мальчик с собакой в лесу» (1840). Это был подготовительный рисунок к картине Шевченко «Мальчик-сирота, дающий хлеб собаке», за которую молодой художник в сентябре 1840 года был награждён серебряной медалью второй степени (к сожалению, судьба картины неизвестна). Изображена сцена в лесу – на первом плане видим мальчика, который спит, положив голову на колоду срезанного дерева. За ним сидит собачка, которая как будто стережёт детский сон. В образе мальчика художник передал ощущение спокойствия и одновременно ощущение величайшей драмы – сиротства.

Вызывает неимоверное умиление акварельный портрет двухлетнего Гаврилы Родзянко, выполненный художником летом 1845 года в селе Весёлый Подол, где он гостил в имении его отца – помещика Аркадия Родзянко. По желанию отца-украинофила мальчика одели в традиционную казацкую одежду – широченные голубые шаровары, подпоясанные зелёным поясом, белую вышиванку, сверху которой – жупан, на голове у него смушковая шапка, за поясом – кисет с табаком, трубка с чубуком – в одной руке, яблоко – в другой.

Если бы мы не знали, что Тарас Шевченко любил детей, то уже один этот рисунок нас в этом бы убедил. Этот портрет свидетельствует не только о большой любви художника к детям, но и о знании и понимании им детской психологии. Художник подметил и своеобразность детской фигурки, и открытый взгляд мальчика, и непосредственные эмоции ребёнка, и его заинтересованность тем, что происходит вокруг.

Художник сумел передать всю своеобразную детскую грацию неуклюжести (по выражению Дмитрия Антоновича), ещё нетвёрдую осанку тела на маленьких ножках, с которых ребёнок вот-вот свалится. Передал и то переходное выражение лица от заинтересованности тем, что происходит вокруг, до плача, как логичного финала всех детских эмоций и чувств. Все эти моменты, включая яблоко в руке, всунутое ребёнку, чтобы отдалить неминуемый плач – всё это моментально, почти фотографически Шевченко уловил и мастерски передал в портрете.

Детский портрет Гаврилы Родзянко так тонко и уверенно выполнен, что кажется - и раньше Шевченко уже портретировал малышей, поскольку тут прослеживается не только необыкновенная искусность рисунка, но и специальное умение, которое даётся только практикой, а именно – нужно уловить момент, именно уловить, потому что двухлетний ребёнок, как натурщик, как модель, выдержки не имеет. Он не может долго стоять в одной позе и ждать, пока художник его нарисует.

К сожалению, другие портреты маленьких детей работы Шевченко до нас не дошли.

«Портрет юнкера». Этот акварельный портрет Шевченко выполнил в 1840 году в Петербурге. Личность портретируемого установить не удалось, но, судя по мундиру, это – юнкер лейб-гвардии уланского полка и ему лет 16. Этот портрет не был завершён. Рисунок фигуры свидетельствует о работе в один сеанс. Для Тараса Шевченко, тогда ещё ученика Петербургской Академии художеств, написание портретов с натуры было очень важным для приобретения навыков в этом жанре.

Его моделями были знакомые или коллеги, которых он рисовал, вырабатывая свою собственную манеру и свой собственный художественный стиль. Нужно отметить, что портрет юнкера не случайно появился в то время в творчестве художника. Тогда он выполнил целый ряд портретов военных, потому что после войны 1812 года они стали очень популярными в Российской империи.

Это произведение даёт представление о том, как именно Тарас Шевченко работал над акварельными портретами. Вначале карандашом он наметил фигуру, контуром выделил мундир, затем прорисовал черты лица. Тени на лице он передал светло-синим цветом. Со временем он хотел покрыть их штрихами охристого оттенка для создания объёма, но почему-то этого не сделал. Таким образом, портрет незаконченный. Однако Шевченко удалось передать уравновешенный и сдержанный характер юнкера через его открытый и задумчивый взгляд.

Гораздо глубже разрабатывает художник детскую тему в произведениях, выполненных в ссылке, изображая детей в естественной для них окружающей среде. Также в этих работах Шевченко поднимает важные социальные вопросы, подчёркивая тяжёлые условия жизни таких детей.

Во время зимовки участников Аральской экспедиции на острове Косарал Тарас Шевченко, пользуясь относительной свободой, часто гостил в соседних казахских и киргизских стоянках, интересовался жизнью и бытом местных жителей. Их детки, такие непосредственные, с открытым искренним взглядом и тяжёлой судьбой необыкновенно умиляли Шевченко, который очень проникновенно изобразил их в сепиях «Мальчик разжигает печку» и «Мальчик дремает возле печки» (1848–1849).

На рисунке «Мальчик разжигает печку» мы видим мальчика 7–9 лет, сидящего в юрте на полу, возле железной печки, которую, очевидно, привезли из Оренбурга участники Аральской экспедиции. Двери печки открыты, пламя освещает и моделирует фигуру мальчика, который подкладывает в огонь сухой камыш. Тело его слегка прикрыто, на голове – старый тимак, с которого падает тень на лицо, озарённое очень искренней наивной улыбкой.

Необходимо отметить, что именно в ссылке художник экспериментирует с передачей света от огня (как открытого, так и закрытого его источника).

Второй рисунок также выполнен сепией. К этой технике художник особенно часто начал обращаться в ссылке, т.к. искал новые средства выразительности. Он свободно владел этой техникой, ощущал большие возможности сепии в изображении натуры и достиг высочайшего мастерства в светотеневом моделировании. К слову сказать: сепию изготавливали из чернильного мешка морского моллюска – каракатицы.

Дети местных жителей интересовали Шевченко не только как натурщики. В первую очередь они привлекали его своей душевной чистотой и вызывали сопереживание из-за тяжёлых жизненных условий.

В ссылке дети для Шевченко были большим утешением. Тёплые отношения сложились у поэта с семьёй коменданта Новопетровского укрепления Ираклия Александровича Ускова. А дочери Усковых – Наташенька и Надюша – стали тем магнитом, который притягивал поэта к этой семье. Он носил девочек на руках, проводил много времени с ними в саду, играл с ними, пел им песни, укладывал их спать и не шёл к себе, пока девочки не заснут.

Любимицей поэта была Наташа. «Мою старшую, Наташу, он баловал и всегда искал повод побыть с ней», – писала в своих воспоминаниях Агата Ускова. Именно эта, старшая дочь Усковых, Наталья Ираклиевна Ускова, оставила интересные воспоминания о Шевченко, о том, как он любил детей и, в частности, как относился именно к ней. Наталья Ускова родилась всего через несколько месяцев после прибытия её родителей в Новопетровское укрепление. Шевченко постоянно играл с ней, рассказывал ей об Украине, делал ей удочки, учил плести корзинки, пел песни. И Наташенька очень любила своего «дядю Горича», как она его называла. «Моё сердечко, моя ясочка», – часто говорил Шевченко, целуя её. Для своей любимой Наташеньки (или Наточки, как он её часто называл) Тарас оставлял кусочки сахара после утреннего чая, которые, иногда запачканные мухами, были для неё самыми лучшими сладостями.

Мечты о будущем ассоциируются у Шевченко с образами детей и счастливой матери:

«И в самых радостных краях
Не знаю ничего красивей,
Достойней матери счастливой
С ребёнком малым на руках».

Идею материнства Шевченко как раз и воплотил в портрете Агаты Усковой с дочерью Наташей (1854). Композиционно этот портрет напоминает иконы итальянского Возрождения, где мадонну с ребёнком на коленях изображали в обычной обстановке. В работе Шевченко мать сидит возле окна, а у неё на коленях – ребёнок в белой рубашечке с зелёной веточкой в руке, как будто маленький ангелочек. Этот портрет художник выполнил с натуры, в комнате летнего дома коменданта.

Чтобы сделать свет более мягким, Шевченко задрапировал окно, оставив только маленькую его часть. Благодаря этому лучи света ярко выделяют только фрагменты лиц матери и ребёнка. Но тем более выразительно проступают на этих затенённых лицах блестящие глаза: сосредоточенный, спокойный взгляд матери и интересные, любознательные глаза ребёнка, который привлекает наибольшее внимание.

Лицо девочки поражает детской непосредственностью. Его живое выражение, веточка ивы в руке, приподнятая ножка – этим художник пытался передать неусидчивость девочки. В этом портрете автор раскрыл не только внешнюю схожесть матери и дочери, но и взаимосвязь их характеров. В нежном лице девочки проступают черты гордой и уверенной в себе матери, и в то же время ребёнок пробуждает в Агате чувство материнского счастья и любви.

Эта композиция очень лаконичная. Она свидетельствует о тёплом, сердечном отношении Тараса Шевченко к обеим портретируемым. Художнику удалось перенести на бумагу атмосферу уюта, любви и домашнего тепла.

Кроме двух дочерей, которые родились позже, у Усковых ещё был сын – первенец Димочка, с которым Шевченко очень любил играть. Однако в возрасте трёх лет мальчик неожиданно умер. Шевченко стал архитектором памятника на могиле Димы.

Вернувшись после ссылки в Петербург, Тарас Шевченко много времени проводил со знакомыми, у которых были дети. Не имея своей семьи, лишенный радости отцовства, он с радостью дарил этим детям нерастраченную любовь и душевную теплоту. Он часто привлекал их к творчеству, гулял с ними, раскрывая им красоту природы.

Например, мы знаем, что ученицей поэта была дочь вице-президента Академии художеств Фёдора Толстого Катерина Юнге. Также его учеником и другом стал сын знакомой помещицы Наталии Сухановой – Борис Суханов-Подколзин, оставивший интересные воспоминания о Шевченко и его творчестве позднего петербургского периода. Борис Суханов-Подколзин вспоминал, что когда он познакомился с Шевченко, ему было лет 13–14. И как только поэт вошёл в их дом, то они, дети, сразу его полюбили и стали с ним, так сказать, на короткую ногу.

То, что Шевченко сразу смог завоевать симпатию всех домашних, говорит о том, насколько он был добрым и харизматичным, насколько своей простотой, сердечностью, одним своим появлением сразу привязывал к себе абсолютно всех, от малого до большого.

Среди друзей Шевченко была договорённость пригласить его давать Борису уроки рисования, чтобы под видом гонорара оказывать поэту материальную помощь, потому что просто так предлагать ему деньги никто не решался. Таким образом, три раза в неделю мальчик отправлялся в Академию художеств, где проводил определённое время в мастерской своего учителя.

Обучение, главным образом, сводилось к рисованию одного и того же горшка под цветы в разных положениях и на разных плоскостях. Но… поездки на Васильевский остров, сидение на правах взрослого в мастерской художника-поэта – всё это превращало для Бориса поездки в Академию в настоящий праздник.

Бывало и так, что уроки рисования прерывались предложением пойти вместе в академическую библиотеку, в Эрмитаж или к кому-то из коллекционеров, чтобы посмотреть на офорт Рембрандта. И можно понять ту радость, с которой мальчик соглашался на такое предложение, и гордость, с которой он шёл по коридорам Академии или по улицам Петербурга, сопровождая своего дорогого учителя.

Иногда, порисовав с часок, они поднимались наверх, в полутёмные антресоли, служившие спальней для Шевченко. И там происходило своеобразное угощение. Из большущей зелёной стеклянной банки доставались кильки, и Боря со своим учителем начинали есть неимоверное количество этих ревельских сардинок.

Шевченко выполнил Портрет Бориса Суханова-Подколзина (1858). Юноша также позировал художнику для сепии «Русалки» (1859) и для рисунка «Мальчик-натурщик» (1860).

В последние годы жизни Шевченко выполнил Портрет ребёнка (1858). По одной из версий – Надюши Карташевской, дочери петербургской знакомой художника Варвары Карташевской, у которой часто бывал поэт после ссылки, посещая литературные вечера, которые она устраивала.

Варвара Карташевская вспоминала, как она с дочкой ездила к Шевченко в Академию художеств, где он рисовал Надин портрет. Всё внимание художник сосредоточил на лице девочки, с нежностью отобразив её любознательный вид, а округлость детских щёчек подчеркнул белым воротничком. В литературе эта работа встречается под разными названиями: «Портрет мальчика», «Неизвестный мальчик», «Портрет ребёнка».

Этот портрет выполнен итальянским и белым карандашом. Эта техника приобрела особенную выразительность, красоту и силу в портретах, выполненных Тарасом Шевченко после возвращения из ссылки. Используя серую тонированную бумагу, художник с большим артистизмом работает мягким, сочным итальянским карандашом, достигая широкой градации тона – от тёмного бархатистого до чуть заметного серого с деликатным осветлением отдельных мест белым карандашом либо белым мелом.

Портреты, выполненные итальянским и белым карандашом, – это одна из вершин в художественном наследии Шевченко последнего, петербургского периода его жизни и творчества.

Таким образом, все эти портреты подтверждают большую любовь Тараса Шевченко к детям, которую он выразил такими словами: «Я так люблю детей, что и не насмотрелся бы на этот отпечаток ангела».

Елена Слободянюк, старший научный сотрудник Национального музея Тараса Шевченко