Ранним утром 11 июля 1941 года огромная колонна немецких танков, приблизившись с запада по прямой, как стрела, Житомирской дороге, вышла на бугор у села Капитоновка.
Казалось, ничто не устоит перед ревущими машинами генерала Эвальда фон Клейста…Танки сопровождала мотопехота.

Одинокий мотоциклист, опережая всех, по мосту через реку Ирпень ворвался на восточный берег… и тут же был уничтожен. Ожил спрятанный в лесах, затаившийся под мирными лугами рубеж укрепрайона. Доты встретили немцев столь плотным огнём орудий и пулемётов, что тем пришлось рассредоточиться.

Лишь мотопехота вновь попыталась одолеть мост, как он с грохотом взлетел на воздух…

Так началась оборона Киева, продолжавшаяся семьдесят один день, – вдохновенная и трагическая страница Великой Отечественной войны… Но здесь не место для подробного рассказа обо всех перипетиях этого массового подвига. Вспомним лишь о несравненном мужестве защитников маленьких бетонных крепостей.

Меня с детства необъяснимо влекли эти серые, хмурые, будто черепа древних вымерших гигантов, подчас сплошь покрытые мхом или увитые хмелем и диким виноградом сооружения в лесах под Киевом. Некоторые из них были разворочены чудовищными взрывами, бетонные глыбы разбросаны на десятки шагов. Иные, наоборот, поражали хорошей сохранностью, словно вчера построенные…

Наши оборонительные линии начали строиться в конце 20-х – начале 30-х годов, то есть именно тогда, когда Гитлер рвался к власти. Уже тогда намерение немецких фашистов собрать силы и ударить на Восток стало настолько очевидным, что советское руководство не пожалело ни сил, ни колоссальных средств, чтобы обезопасить страну. Граница тогда проходила намного восточнее, чем сейчас; вдоль неё было сооружено десять прекрасно оборудованных укрепрайонов. Когда граница переместилась к Западу, вдоль неё было возведено ещё пять систем укреплений. Вот эти «ловушки» для гитлеровских дивизий и помогли нам сорвать замысел фюрера – легко и быстро, без особых потерь, дойти до Урала и до Индии…

Киевский укрепрайон, самый мощный в СССР, считался отдельным, особо важным. Доты (долговременные огневые точки), составлявшие так называемую «линию Сталина», строились на расстоянии в 400–500 метров один от другого, с тем, чтобы служить опорой и прикрытием для развёрнутых вдоль фронта, обороняющихся советских частей. Зачастую с дотами были связаны системы глубоких траншей. Таких эшелонов долговременных укреплений было где два, а где и три; оборона имела глубину от двух до шести километров! Только благодаря взаимодействию дотов и стрелковых подразделений Киев простоял почти два с половиной месяца.

Мини-крепости делались добротно: из лучшего железобетона. Цемент закладывали высшего класса, арматура была из самых прочных и тугоплавких сортов стали. Такое сооружение, со стенами толщиной до полутора метров, могло выдержать удары самых тяжёлых снарядов и бомб. А подземную часть дота защищал ещё и слой земли.

Доты строились двух категорий: «Б» и «М», то есть большие и малые. Малые доты имели один этаж, большие – два; а отдельные, как, например, грандиозный форт в селе Белогородке, достигали трёх этажей. Кстати, подземные ходы последнего протянулись, общим счётом, на полкилометра!..

Вооружение было типовое для того времени, для тридцатых годов. Пулемёты «Максим», знакомые нам по фильму «Чапаев», снимали с колёсных штативов и устанавливали в амбразурах на новые, деревянные штативы, которые могли поворачиваться и позволяли вести огонь по всему периметру амбразуры. Были и артиллерийские доты, с орудиями калибра 76 миллиметров, специально изготовленными на ленинградском заводе имени Кирова. Как правило, они чередовались на линии укрепрайона: через каждые четыре-пять пулемётных дотов – один артиллерийский.

Самым мощным, единственным в своём роде сооружением был командный пункт КиУРа, расположенный в предместье Киева Святошине. Его три яруса уходили под землю на глубину до 65 метров. В командном пункте, помимо служебных помещений, были собственная дизельная электростанция, артезианские скважины, столовая; ходил, естественно, лифт. Отсюда и управляли действиями всей 85-километровой линии укреплений. Сейчас КП законсервирован, входы в него замурованы: опасно поднялись грунтовые воды…

Задание дотов состояло в том, чтобы на протяжении недели, не больше, удерживать свой рубеж. За это время должны были подойти с тыла воинские части, здесь развернуться в боевые порядки и начать оборону или наступление. Поэтому в доте и боеприпасов, и воды, и пищи запасали на несколько дней. Но иногда боевая обстановка складывалась так, что доты превращались в маленькие осаждённые крепости, которые были вынуждены держаться и десять, и двадцать дней. А отдельные, так и не сдавшись, оказывались в глубоком тылу врага и вели бой месяцами!..

Но вернёмся к обороне на подступах к Киеву. На следующий день после неудачной попытки танкового прорыва враг стал наносить удары к югу от Житомирской дороги. И тогда дот № 402 в Белогородке, трёхэтажный, с мощным верхним полукапониром и двумя отдельными амбразурами, врезанными в крутой склон над речкой, принялся расстреливать наступающих чужаков, пока те вновь не отступили…

Нет! Так не держались ни знаменитая линия Мажино, которую вообще обошли с тыла, ни другие, самые грозные с виду оборонительные монстры Запада. Армия осаждающих, словно разъярённый и сбитый с толку зверь, металась из стороны в сторону на подступах к столице. Это уж точно не было похоже на весёлый поход по Западной Европе, где за пару дней сдавались целые страны…

Другой, громадный, с пятью казематами, вытянутыми вдоль холма, углублённый на десять метров, дот № 205 лейтенанта Василия Ветрова возле села Тарасовка поливал немцев шквальным огнём вплоть до середины августа! Командующий укрепрайоном разрешил бойцам отступить, но они не воспользовались разрешением. Ветров заявил от имени всех своих солдат: «Клятву свою – дот врагу не сдавать – мы выполним». Ни беспрерывные обстрелы врага, ни подступавший голод не сломили героев. Это был, воистину, маленький Брест. Только при общем наступлении наших частей на этом участке ветровцы покинули истерзанную крепость…

Дот на окраине села Вита-Почтовая оказался в глубоком тылу гитлеровцев, но его гарнизон и не подумал выкинуть белый флаг. Тогда немцы замуровали все входы.

Бойцы оборонялись не неделю, как было предусмотрено конструкторами дота, не месяц, а… до конца 1941 года! Пока не умер от голода последний пулемётчик…

До последних дней обороны Киева сражался дот к северу от села Лютеж; он умолк лишь тогда, когда фашисты сумели впустить под землю ядовитый дым.

Как бы приняв наказ пращуров, бесстрашных витязей Киевской Руси, насмерть стоявших здесь тысячу лет назад, сражались бетонные форты, внедрённые в толщу древних Змиевых валов около села Круглик.

О киевских дотах и их защитниках писали домой немецкие солдаты. «Дорогая Ингрид!
Несколько дней мы штурмуем укрепления этих безумцев… Их сооружения, кажется, невозможно уничтожить. Стреляем… почти беспрерывно, но они вновь и вновь оживают, принося нам огромный вред… Из всего пережитого я понял, что начатая война – не прогулка по Европе; в ней мы увязнем по самые уши…». «Мама, моя дорогая!
Никогда не думал, что можно оказывать такое жестокое сопротивление. Никак не можем взять Киев, его укрепления. Солдаты, которые засели в них, ни за что не хотят сдаваться, а мы, что меня очень удивляет, всё топчемся на месте. Считаю это нашим позором…».

А вот письмо офицера. «Вот уже несколько дней выбиваем из казематов этих фанатиков.
Их сопротивление достойно наивысшей похвалы, ведь они остаются в подземельях, даже если мы их подрываем. Пока что я не видел ни одного пленного, хотя очень хочется лично взять кого-нибудь… Мне очень не хватает таких солдат. Буду пытаться сделать всё, чтобы уничтожить противника, но, видит Бог, он достоин того, чтобы перед ним преклонялись или хотя бы ценили…»

С начала Второй мировой войны не видели немцы подобного сопротивления! Фельдмаршал Вальтер фон Рейхенау напишет потом: «Первым мрачным днём шестой армии в восточной кампании следует считать 13 июля, поскольку в этот день наши танки были остановлены под Киевом»…

Признание мужества наших воинов в устах смертельного врага – что может быть более убедительным?!

…Дот № 131 в селе Кременище под Киевом был уникальным. Его – единственную из двухсот долговременных огневых точек Киевского укрепрайона – защищал не бетон, а металл. Словно в бронированном корабле-снаряде из романа Уэллса «Война миров», стрелки сидели в цельностальном цилиндре диаметром три с половиной метра, с двадцатисантиметровой броней.

Его целиком привезли на поезде из Ленинграда. 131-й выдержал бы обстрел прямой наводкой из орудий любого калибра, – но и сам был грозен. За амбразурами прятались крупнокалиберные пулемёты Дегтярёва.

С холма, на котором стоял дот, маленький гарнизон стальной крепости – одиннадцать человек под командой лейтенанта Василия Якунина – мог обстреливать местность на несколько километров во все стороны. В августе сорок первого он отбил несколько лобовых атак немцев.

Тогда враг уничтожил село и на выжженном пустыре сомкнул кольцо своей боевой техники вокруг плоской неуязвимой башни. Бойцам гарнизона предложили сдаться, они ответили отказом.

Четыре дня немцы пытались разгрызть стальной орех… Наконец, подогнали к доту огнемётные танки и обрушили на него потоки высокотемпературного пламени. Никто из солдат не попытался выйти на землю, покуда колпак не раскалился докрасна…

Одиннадцать совсем ещё молодых ребят, во главе со своим девятнадцатилетним лейтенантом, обрели огненное бессмертие. Претерпели страшные муки, сражаясь за Родину. Встали в ряд святых и героев вместе с Джордано Бруно и Жанной д’Арк.

Увы! В последнюю четверть века появились зловредные резуны, бумагомаратели, которые пытаются отрезать целые куски от нашей истории, а то, что остаётся, исказить до неузнаваемости. По их вине многие верят в то, что «линия Сталина» вообще не участвовала в обороне Киева, а была оставлена и взорвана по приказу нашего же командования. Но в этом – ни единого слова правды.

Все укрепрайоны на западе СССР, включая киевский, сыграли большую роль в том, что «блицкриг», задуманный Гитлером, захлебнулся; что уже при первом наступлении фашисты потеряли множество солдат и техники, их армия была изрядно ослаблена, а главное, упал боевой дух.

Просто нелепой, а точнее – провокационной кажется выдумка, что вся эта грандиозная, стоившая много миллиардов рублей работа была затеяна для «бутафории», чтобы замаскировать истинные, агрессивные замыслы Сталина! Как говорится, с больной головы на здоровую…

Безусловно, есть силы, прилагающие все старания, чтобы сделать из наших детей зомби, легко управляемых извне, жадных и хищных дикарей. Но, как видно, кишка тонка! Я видел, как мальчишки и девчонки из подросткового клуба – обычные, современные ребята, не чуждые, видимо, ни рок-культуры, ни компьютерных игр, – любовно, тщательно выпалывают траву вокруг реставрированного дота, подметают плиты вениками из веток, чистят позеленевший бетонный череп с монгольскими глазницами амбразур.

Такие же юные следопыты начертили уникальный план подземных ходов в Белогородке… Что движет ими? Желание найти фронтовые сувениры? Мрачноватая романтика подземелий и склепов? Есть, конечно, и всё это… но не в первую очередь.

Слава Богу, от родителей (если таковые умны и хотят добра своему чаду), от пока ещё живых свидетелей и участников народного подвига наши дети могут унаследовать неравнодушие к прошлому родной земли, к величавым драмам, разыгрывавшимся под этим небом.

А сверх того, – я мог бы поклясться, – сами доты излучают некую волшебную гипнотическую силу. И не мудрено. Если верить эзотерике, этот замшелый, растрескавшийся бетон должен хранить всю информацию о делах и ощущениях бойцов, сражавшихся под его защитой.

Доты – подлинные аккумуляторы мужества и героизма, верности долгу, боевого товарищества, несгибаемой воли и решимости защитить любимых людей, отстоять общий дом, Родину! Лучшие, высшие чувства сконцентрированы здесь. Будем надеяться, что их воспримут и грядущие поколения…

Андрей ДМИТРУК