Известно, что мы никогда не прочитаем второй том «Мёртвых душ». Утром 12 февраля 1852 г. на рассвете в доме на Никитском бульваре в Москве, где в наше время находится мемориальный музей Николая Васильевича Гоголя, писатель сжёг рукопись второго тома. Причины этого поступка неизвестны, многочисленные догадки сводятся к нескольким вариантам.

Есть соображения, что ему не понравилось то, что он написал. Есть и такие, что он опасался возможных последствий за содержание рукописи. Но мне кажется, что сложности связаны с судьбой главного героя романа Павла Чичикова. Автор мог распорядиться его судьбой по-разному. Тот вариант, который Николай Васильевич Гоголь выбрал, мог показаться ему не вполне удачным.

Зачем Чичикову нужны были мёртвые души?

Сейчас наконец-то начали осторожно рассказывать, зачем Чичиков собирал мёртвые души. До кого это известие ещё не дошло, расскажу.

В те времена Российской империи нужно было осваивать Тавриду, украинские степи, примыкающие к Крыму. И была придумана схема, когда помещикам, которые захотят перевезти своих крестьян из центральных районов России в эти степи, бесплатно выделялась земля, и предоставлялся льготный кредит на освоение выделенных государством угодий. По-своему красивая задумка.

Но тут же нашлись люди, которые в ответ на эту красоту придумали ответный, не менее красивый ход: не указывать в переписях (тогда называлось «ревизских сказках»), что данный крепостной умер. Удивительно, но у всех, к кому Чичиков ни обращался, такие мёртвые души были.

По расчётам исследователя Андрея Белых, сделанным по тексту Гоголя, средняя стоимость купленной Чичиковым мужской души составила 70 копеек, а залоговая стоимость её при взятии кредита была равна 200 рублям. Если можно было получить кредит в 70% от стоимости залога, то вложив в тысячу мёртвых душ 700 рублей, можно было бы получить кредит 140 тысяч рублей. Делим одно на другое и получаем увеличение капитала в 200 раз. Разве это не красота?

Правда, Чичиков, чтобы не утруждать читателя соотношением величин залога и кредита, говорит: «Да накупи я всех этих, которые вымерли, пока ещё не подавали новых ревизских сказок, приобрети их, положим, тысячу, да, положим, опекунский совет даст по двести рублей на душу: вот уж двести тысяч капиталу!». Простим ему эту погрешность, видно, что человек увлечён.

Отмечу, что во времена Чичикова существовало несколько государственных кредитных организаций, Опекунский совет – самая крупная из них. Поэтому он упомянул именно её. Комментируют ли эти тонкости сейчас в школе? Не знаю, вряд ли. Но в прежние времена об этом не могло быть и речи.

А теперь перечитайте роман снова и по ходу чтения постарайтесь определять, кто из персонажей знал, зачем Чичикову нужны мёртвые души, а кто не догадывался и от того просто изумлялся. Поверьте, это знакомое с детства произведение заиграет новыми красками. И все эти краски, как ни странно, от экономики.

Хозяйственное освоение Тавриды в XIX веке

Таврическая губерния, для фиктивного переезда в которую Павел Иванович Чичиков и скупал мёртвые души, была фактически обезлюдевшей. Так, в Крыму после прихода русских и оттока крымских татар проживало всего 100 тысяч человек.

Поэтому принимается программа заселения Крыма, по которой на полуостров и в прилегающие к нему степи переселяются украинские и русские крестьяне, молдаване и поляки, эстонцы и греки, болгары и немецкие колонисты.

Особое внимание уделяли сербам, в середине XVIII века были даже учреждены Новосербская и Славяносербская колонии. Их привлекали раздачей земли, оплатой переезда, налоговыми льготами. Обязанностью поселенцев было несение военной службы по охране государственной границы.

И царю, и близким к нему чиновникам с возрастающей остротой приходило понимание, что нужно более быстрыми темпами заселить эту территорию, и о национальностях в этой кампании никто не думал. Поэтому переселенческий поток состоял не только из русских, украинцев и казаков [1], но из поляков, греков, румын, болгар, сербов и представителей многих других национальностей.

Доля русского населения была относительно высокой за счёт отставных солдат и государственных крестьян из средней России.

В порядке отступления нужно сказать о последних. По данным ревизии (переписи) 1858 года, они составляли 45% земледельческого населения Российской империи. В отличие от «владельческих» крестьян они обладали юридическими правами: могли выступать в суде, заключать сделки, владеть собственностью, вести розничную и оптовую торговлю, открывать фабрики и заводы.

Естественно, что из 92 тысяч переселенцев за 70 с лишним лет вплоть до 1854 года половину составляли государственные крестьяне. По цифрам видно, что в год в среднем переселялось всего 1300 человек, то есть процесс шёл довольно медленно. И потому вклад П.И. Чичикова в хозяйственное освоение Крыма или степей юга Украины мог быть весьма заметным. Если бы он, конечно, скупал «мертвые души», а не живых крестьян.

Причина слабых темпов хозяйственного освоения была в том, что переселенцы освобождались от налога на срок от 15 до 30 лет [1]. А это означало приличные потери в налоговых поступлениях в государственный бюджет.

С 1775 г. со всех земель юга выдача беглых крестьян стала невозможной. Наместник Тавриды и Малороссии Г.А. Потёмкин отдавал такие приказы: «Являющимся к вам помещикам с прошением о возврате крестьян объявить, что как живущие в пределах того войска вступили по высочайшей воле в военное правление и общество, то и не может ни один из оных возвращён быть» [2].

Дело доходило до того, что обсуждался вопрос о заселении в Крым и в Тавриду британских каторжников, которые перевозились из Великобритании в Австралию.

Так что конкуренция со стороны беглых, а также переселенных государственных крестьян была бы для Чичикова достаточно жесткой [2]. На это накладывалось ещё одно – в 1798 году началось межевание земель, но оно так и не было проведено, на работу землемеров не нашлось ресурсов [3].

Решение задачи межевания усложнялось и тем, что многие документы, удостоверяющие право собственности на землю, были написаны на языке крымских татар. Их нужно было переводить и заверять копии.

Вот в какую непростую экономическую ситуацию втягивал себя Чичиков скупкой «мёртвых душ».

Пессимистический вариант развития событий. Поймали

Из текста «Мёртвых душ» известно, что П.И. Чичиков ранее уже был замешан в двух коррупционных делах. Попасться ему третий раз было очень опасно, он и так уже был почти рецидивистом. Контроль за «оскоромившимися» чиновниками существовал. По этой причине, воспроизведённая Н.В. Гоголем разборка дел Чичикова многими продавцами «мертвых душ», прямо описанная в книге, уже могла вызывать внимание органов, надзирающих за возможными хищениями.

Уму могли напомнить те времена, когда «представилось Чичикову поле гораздо пространнее: образовалась комиссия для построения какого-то казённого весьма капитального строения. В эту комиссию пристроился и он, и оказался одним из деятельнейших членов. Комиссия немедленно приступила к делу. Шесть лет возилась около здания; но климат, что ли, мешал или материал уже был такой, только никак не шло казённое здание выше фундамента. А между тем в других концах города очутилось у каждого из членов по красивому дому гражданской архитектуры: видно, грунт земли был там получше» [4].

Попытка хищения через обманное получение кредита вполне могла быть расценена как коррупция, которая во времена Чичикова называлась «мздоимством». B 1845 гoдy былo пpинятo «Улoжeниe o нaкaзaнияx yгoлoвныx и иcпpaвитeльныx», в кoтopыx зa мздoимcтвo ycтaнaвливaлиcь суровые нaкaзaния: лишeние пpaв cocтoяния, пopка кнyтoм и плeтьми, oтдaча в coлдaты, ccылка или кaтopга.

Я долго выбирал, какое из громких дел того времени могло быть похоже на возможное уголовное дело П.И. Чичикова. И вот оно нашлось.

Иван Гаврилович Рыков вступил на должность директора Скопинского городского общественного банка в 1863 году [3]. И он тут же начал рекламу банка по всей России, обещая очень высокие проценты по депозитам. Находка Рыкова было не хуже чичиковской и состояла из четырёх элементов.

Первый – он не принимал вклады от жителей Рязанской губернии, поэтому разоблачить его быстро не получилось. Второй – он учредил «Акционерное Общество Скопинских угольных копий Московского бассейна», которое имитировало вложение депозитных денег в угольные шахты. Третий – он торговал на бирже сам с собой акциями этого акционерного общества, что приводило к повышению курса акций и притоку новых вкладов. Четвёртый элемент более всего сближает его с Чичиковым. Под залог ценных бумаг общества он получал кредиты. Разоблачили И.Г. Рыкова только в 1884 году.

То есть он обманывал всех более 20 лет. Когда дело лопнуло, выяснилось, что эта громадная тень Чичикова задолжала всем 12 миллионов рублей. Чтобы понять, много это или мало, отмечу, что корова тогда стоила три рубля.

И что же произошло с И.Г. Рыковым далее? Его попросту сослали в Сибирь, где он и умер, не дожив всего несколько месяцев до ХХ века. Так что максимум, что грозило Чичикову при разоблачении – жизнь в Сибири, где он, наверняка, ещё бы что-нибудь придумал.

Правда, в предполагаемом наказании П.И. Чичикова есть определённая тонкость. Если бы его задержали просто за покупку «мёртвых душ», то следователи вполне могли бы и не обнаружить состава преступления.

Иное дело, если бы он взял кредит на освоение земель в Таврии, а затем выяснилось бы, что крестьян у него нет. В этот момент также возникла бы опасность, что его разоблачат. Тогда уж наказание было бы более строгим, но вряд ли было больше, чем продление срока ссылки.

Предотвратить такой нежелательный исход и были призваны «Ревизор» и «Мёртвые души» с заключенным в них «религиозным» обличением соотечественников ради духовного их исправления и возрождения [5].

Вариант чуть более длинный. Побег заграницу

Возможно, что Павел Чичиков обо всех этих сложностях уже знал. По этой причине он, вероятно, и не собирался перевозить «мёртвые души» в Тавриду. Будущее Чичикова могло бы сложиться по своему счастливо, если бы он получил кредит и право на землю в Крыму, потом уступил бы эту землю кому-то, и с увеличившейся суммой уехал бы за рубеж беспечно эти деньги проживать.

То, что Николай Васильевич Гоголь вполне мог допустить такой вариант действий главного героя «Мёртвых душ», говорят несколько его работ.

Выделю одну из них, касающуюся мировоззрения Гоголя вообще. Это – знаменитая его статья «Взгляд на становление Малороссии» [6]. Общая идея этой статьи – в том, что украинский народ сформировался на границе двух деспотий – татаро-монгольской на востоке и литовской – на западе. Поэтому ему удалось сохранить внутри себя представления о свободе и последовательном неподчинения государственной власти. В сознании П.И. Чичикова могла сформироваться такая «внутренняя свобода», позволившая ему не только обманно получить кредит, но и с полученными деньгами уехать в другую страну.

Идея, содержащаяся в статье Н.В. Гоголя, подробно разобрана в книге Олеся Бузины «Возрождение Малороссии», содержание которой, собственно, и состоит в комментариях к гоголевской статье [7]. С погибшим О. Бузиной можно не соглашаться, но не настолько, чтобы не учесть его мнение по ходу размышлений относительно будущей судьбы главного героя «Мёртвых душ».

Подвигнуть П.И. Чичикова уехать с кредитными деньгами заграницу могло только отсутствие уважения к государственной власти, чего нельзя было приписать автору «Мёртвых душ», но вполне могло быть у П.И. Чичикова, если вспомнить предыдущую его биографию.

B нaчaлe XIX вeкa вместе со значительным увеличением государственного аппарата зapплaтa чинoвникoв в Poccии oбecцeнилacь. Взяткa cтaлa eдинcтвeнным cредcтвoм выживания. Гpaждaнcкaя cлyжбa былa нeпpecтижнoй, 84% чинoвникoв нe имeли двopянcтвa, а, следовательно, у них не было дpyгиx иcтoчникoв cyщecтвoвaния. Кроме того, размер жалованья зaвиceл oт вoли нaчaльcтвa [8]. Существовал табель о рангах, но единой сетки окладов не было. Так что опора «на собственные силы» была главным мотивом государственной службы.

В России того времени внутренних паспортов не было, они выдавались только тогда, когда человек выезжал за пределы империи. Сведения в паспорт записывались устно, «со слов». От «нижних чинов», к которым Чичиков не относился, требовалась ещё и справка о благонадёжности. Заграничный паспорт был ограниченного срока действия.

По Закону 1834 года заграничный паспорт для дворян выдавался не более чем на 5 лет, для других сословий – на 3 года. С 1851 г. пребывание за границей было сокращено для дворян до двух лет, для других сословий – до года [9]. После этого человек оказывался в чужой стране без документов, и какая-либо хозяйственная деятельность оказывалась для него недоступной. Так что этот вариант судьбы П.И. Чичикова представляется маловероятным. Возможно, что он это и сам хорошо понимал.

Оптимистический вариант развития событий. Обогащение в Тавриде

Не исключено, что, получив кредит, П.И. Чичиков действительно поехал в Херсонскую губернию, о чём он и говорил продавцам «мёртвых душ». В эту губернию тогда входили и Одесса, и Тирасполь, то есть государственная граница здесь была и морской, и сухопутной.

Нет сведений относительно преуспевания новых землевладельцев, приехавших в Таврию вместе со своими крепостными крестьянами [11]. Но Чичиков приехал бы вообще без крестьян, а только с полученными в кредит деньгами. Ну и с правами на получение земли. У него была возможность заняться сельским хозяйством, можно было бы набрать беглых крестьян, которые не подлежали выдаче и за документы «мёртвых душ» заставить их работать. Но, судя по тому, что мы знаем о Чичикове, вряд ли он занялся бы столь хлопотным делом.

И Николай Васильевич даёт нам намек, чем мог бы заняться П.И. Чичиков, оказавшись с приличной суммой денег на берегу Чёрного моря. Это – его прошлая служба на таможне. И воспоминания героя о прежних его таможенных делах описаны писателем с высокой поэтичностью:

«Надобно сказать, что эта служба давно составляла тайный предмет его помышлений. Он видел, какими щегольскими заграничными вещицами заводились таможенные чиновники, какие фарфоры и батисты пересылали кумушкам, тётушкам и сёстрам. Не раз давно уже он говорил со вздохом: «Вот бы куда перебраться: и граница близко, и просвещённые люди, а какими тонкими голландскими рубашками можно обзавестись!» Надобно прибавить, что при этом он подумывал ещё об особенном сорте французского мыла, сообщавшего необыкновенную белизну коже и свежесть щекам; как оно называлось, Бог ведает, но, по его предположениям, непременно находилось на границе. Итак, он давно бы хотел в таможню, но удерживали текущие разные выгоды по строительной комиссии, и он рассуждал справедливо, что таможня, как бы то ни было, всё ещё не более как журавль в небе, а комиссия уже была синица в руках. Теперь же решился он во что бы то ни стало добраться до таможни, и добрался. За службу свою принялся он с ревностью необыкновенною. Казалось, сама судьба определила ему быть таможенным чиновником. Подобной расторопности, проницательности и прозорливости было не только не видано, но даже не слыхано. В три-четыре недели он уже так набил руку в таможенном деле, что знал решительно всё: даже не весил, не мерил, а по фактуре узнавал, сколько в какой штуке аршин сукна или иной материи; взявши в руку свёрток, он мог сказать вдруг, сколько в нём фунтов» [11].

Цитата, конечно, затянута. Но если бы совесть мне позволила, привёл бы я ещё и лирические слова Николая Васильевича о том, каким виртуозом был Чичиков при обысках: «Не угодно ли вам будет немножко побеспокоиться и привстать?» и так далее.

К таким уникальным умениям нужно добавить и те навыки угождения, что П.И. Чичиков продемонстрировал на предыдущих страницах одиннадцатой главы «Мёртвых душ». Да и наверняка не растерял он те связи, что сумел наладить с таможенниками-сослуживцами.

Поставками хлеба на внешний рынок через южные порты ещё до отмены крепостного права занимались в основном полукапиталистические крупные и средние хозяйства южных регионов страны [12]. Они в большей степени были похожи на латиноамериканские латифундии, чем на российские помещичьи владения [13]. П.И. Чичиков вполне мог бы вложить полученные им кредитные деньги в оборот экспортного хлеба. И успешно вернул бы кредит.

Тут раскрывались бы дополнительные возможности обогащения. Если у тебя в друзьях таможенники, отчего бы не договориться с ними, чтобы они не заметили какую-нибудь погрузку в британское или турецкое судно?

Вариант романтический. Вся надежда на царя

Известно, что Николай Васильевич не относил себя к революционерам и не раз высказывался о своих верноподданнических чувствах. По воспоминаниям архимандрита Феодора (Бухарева) именно царь должен был послужить воскрешению души главного героя гоголевской поэмы – Чичикова [14]. Такое представление автора о роли государя начинает выглядеть правдоподобным, если обратиться к другим сочинениям Николая Васильевича.

В уже упоминавшейся статье «Взгляд на составление Малороссии», говоря о раздорах русских князей в XIII веке, Гоголь в свою очередь замечал: «Это был хаос браней за временное, за минутное, браней разрушительных, потому что они мало-помалу извели народный характер, едва начинавший принимать отличительную физиогномию при сильных норманнских князьях» [15].

Осуждение Гоголем смуты и раздоров определяет и полное одобрение им роли самодержца. В очерке «О лиризме наших поэтов» он пишет о монархе вообще: «Тот из людей, на рамена которого обрушилась судьба миллионов его собратий, кто страшною ответственностью за них пред богом освобождён уже от всякой ответственности пред людьми, кто болеет ужасом этой ответственности и льёт, может быть, незримо такие слезы и страждет такими страданьями, о которых и помыслить не умеет стоящий внизу человек…» [16].

Удивительные слова, и вряд ли они были написаны не искренне.

В какой из эпизодов жизни П.И. Чичикова мог бы вмешаться государь? Вероятнее всего, когда у него уже бы были заслуги по экспорту зерна, но он снова что-то сделал не так, нарушил закон. Тем более, что ещё со службы в таможне, наверняка, остались у него связи с контрабандистами.

К тому же сохранил нам автор слова Чичикова, с которыми он мог взмолиться, обращаясь к царю: « Несчастным я не сделал никого: я не ограбил вдову, я не пустил никого по миру, пользовался я от избытков, брал там, где всякий брал бы; не воспользуйся я, другие воспользовались бы» [17].

Тогда царь, взвесив пользу и вред, что наш герой принёс Российской империи, со свойственным ему благородством не только простил бы П.И Чичикова, но и приблизил бы его и обласкал.

Да разве и не прислушался бы государь к словам Н.В. Гоголя: «Нужно знать, что Чичиков был самый благопристойный человек, какой когда-либо существовал в свете. Хотя и должен он был вначале протираться в грязном обществе, но в душе всегда сохранял чистоту, любил, чтобы в канцеляриях были столы из лакированного дерева, и всё бы было благородно» [18].

В заключение верноподданнического варианта развития событий остановлюсь на одном из своих размышлений. Не могу долгие годы найти ответ на вопрос: «Почему Гоголь назвал свой роман поэмой?». Из предложенных выше четырёх версий дальнейшей судьбы Чичикова только эта могла быть хоть как-то, с оговорками, отнесена к возвышенно поэтической. Что ни говори, предыдущие три варианта были уж слишком приземленными.

* * *

Мне не удалось убедить даже самого себя в том, что какой-то из перечисленных вариантов будущей судьбы П.И. Чичикова более вероятен, чем другой. Уверен, что среди читателей также не будет единого мнения на этот счёт.

Дело же не только в горячо любимом мною Николае Васильевиче Гоголе, и не в «Мёртвых душах» или их отдельном герое. Каждое художественное произведение, как бы ни было оно интересно, увы, всегда заканчивается. И так иногда хочется догадаться, что же произойдёт с героями книги, когда перевернута последняя её страница.

Литература

1. Бумаги князя Григория Александровича Потёмкина-Таврического. – СПб., 1893. – С. 26.
2. Елисеева О.И. Хозяин Тавриды. Управление Г.А. Потёмкиным вновь присоединёнными к России землями на Юге, в книге «Путь на пользу: к 225-летию путешествия Екатерины Великой в Новороссию и Крым». – М., 2012.
3. Кузьмина Л.Л. О земельных отношениях в Крыму в конце XVIII века // Таврический научный обозреватель. – 2015. – №3 – С. 5.
4. Гоголь Н.В. Собрание сочинений в шести томах. Т. 5. – М.: Государственное издательство художественной литературы, 1953. – С. 242.
5. Виноградов И. Исторические воззрения Гоголя и замысел поэмы «Мёртвые души».
6. Гоголь Н.В. Взгляд на составление Малороссии // Журнал Министерства Народного Просвещения. – 1834. – № 4.
7. Бузина О. Воскрешение Малороссии. – Киев: изд-во Арий, 2015.
8. Писарькова Л.Ф. Чиновник на службе в конце XVII – середине XIX века // Отечественные записки. – 2004. – №2.
9. Матвиенко Н.О. Нормативные основы пересечения границы российскими подданными // Вестник Пермского университета. – 2011. – №1 (11). – С. 58–62.
10. Кузьмина Л.Л. Сельскохозяйственная специализация районов Крыма в конце XVIII – первой половины XIX века: проблема обеспечения рабочей силой // Гуманитарная парадигма. – 2019. – № 1(8). – С. 108–119.
11. Гоголь Н.В. Собрание сочинений в шести томах. Т. 5. – М.: Государственное издательство художественной литературы, 1953. – С. 245.
12. Brutzkus B., Roth W.J. Russia’s Grain Exports and Their Future // Journal of Farm Economics. – 1934. – Vol. 16. – No. 4. – P. 662–679.
13. Попов Г.Г., Щеголевский В.А. Демографическая теория Т. Мальтуса и экономическая история Российской империи // Terra economicus. – 2015. – T. 13. – № 3. – C. 67–77.
14. Феодор (Бухарев А.М.), архимандрит, Три письма к Н.В. Гоголю, писанные в 1848 году. – СПб., 1860. – С. 138–139.
15. Гоголь Н.В. Полное собрание сочинений, Том 8. – М.: ЛитГИЗ. – С. 91.
16. Гоголь Н.В. Полное собрание сочинений, Том 8. – М.: ЛитГИЗ. – С. 54.
17. Гоголь Н.В. Собрание сочинений в шести томах. Т. 5. – М.: Государственное издательство художественной литературы, 1953. – С. 249.
18. Гоголь Н.В. Собрание сочинений в шести томах. Т. 5. – М.: Государственное издательство художественной литературы, 1953.

Ю.П. Воронов, член редколлегии журнала ЭКО

По теме:

Дар общения. Размышляем со Львом Толстым