Советский опыт многообразен. Есть он и, что называется, «на злобу дня», в связи с пандемией коронавируса. Из-за жёсткой информационной политики только в последнее время стало известно, что в СССР боролись с эпидемиями постоянно, лишь с немногими перерывами.

Испанка, разразившаяся в первые годы Советской власти по всему миру, затронула Советскую Россию мало. В целом по миру от неё умерло 50 млн человек, а в нашей стране – около 400 тысяч^[1], что существенно меньше потерь в гражданской войне и от голода в Поволжье.

Борьба с испанкой (и с эпидемиями в СССР вообще) отличается от событий настоящего времени тем, что в ней проявлялось больше творчества. В качестве примера приведу создание ячеек «Союза упрощения приветствий». Их лозунгом была фраза: «Долой рукопожатие», а также массовый выпуск специального знака «Долой рукопожатие». Если ты встречал человека с таким значком, то понимал, что не следует протягивать ему руку, чтобы поздороваться. Во времена полного изменения социальных отношений изменение приветствий было вполне естественным.

Главной инфекционной болезнью в России и СССР, оказывавшей заметное влияние на экономику и жизнь, была холера. Только в условиях советской власти борьба с холерой повысилась до эффективного уровня. За век с небольшим (1823–1926 гг.) в нашей стране заболели холерой 5,5 миллиона человек, 42% из которых (2,2 млн) умерли.

Можно сказать, что без мобилизации средств и организационных усилий численность населения уменьшилась бы вполовину. Так что Великая Октябрьская социалистическая революция победила не столько капитализм, превратив его в государственный, сколько позволила населению страны выжить, дала возможность принять против эпидемий меры, на которые не было способно царское правительство.

По СССР курсировали санитарные агитпоезда и агитфургоны на конных повозках и автомобилях, передвижные выставки. Лекторы читали лекции в клубах и избах-читальнях самых отдалённых мест, проводили беседы с населением, снабжали местных активистов просветительской литературой, листовками и наглядными пособиями. Работали театры Санпросвета с пьесами на тематику санитарии и гигиены.

В 1933 г. были созданы эпидемические тройки, а при народных судах – специальные камеры по разбору дел, в которых нарушались противоэпидемические мероприятия. В этих камерах судьи были изолированы от обвиняемых. Во время эпидемии 2020 г. до такого мероприятия не дошло.

После этого долгие годы холеры в стране не было. Исключение составили только два военных года (1942 и 1943 гг.), когда она отмечалась очагами на Кавказе и в Восточной Украине, в Поволжье и Средней Азии.

Но в 1965–1990 гг. холера разразилась вновь, в 102 субъектах СССР. 90 из них – южные районы, от Молдавии до Средней Азии. В 1970 г. к «местной» холере добавилась «завозная» – из Ирана через Астрахань и из Индии через Одессу.

Сначала в Минздраве СССР была создана Всесоюзная чрезвычайная противоэпидемическая комиссия (ВЧПК). Ею были закрыты на карантин Астрахань, Одесса, Керчь и Херсон. Действия опережали принятие нормативных актов. Только 3 сентября 1976 г., когда было уже поздно, вышел приказ Минздрава СССР №840 «О совершенствовании профилактики дизентерии и других острых кишечных заболеваний». [Каменченко П., 2020].

В 1960-е годы в Советский Союз из Китая через Вьетнам проникла менингококковая инфекция, вызывавшая тяжёлое поражение мозга. Против неё фактически не было иммунитета. С эпидемией боролись три с половиной года, пока не была разработана вакцина. Контроль был очень жёстким, специальные отряды выявляли больных на транспорте (даже в поездах дальнего следования) и передавали их в карантин. В постсоветское время в 1996 г., эпидемия повторилась, но уже была вакцина и опыт борьбы, поэтому она почти не отмечалась в СМИ [Фишер М., 2020].

Примером может служить и то, что только за 1970 г. через карантин в стране прошло около 180 тысяч человек, основная часть которых была в Керчи. Вокруг границ её карантинной зоны стояло 96 постов (почти 10 тыс. военных), в небе контроль вели 26 военных вертолётов и в море – 22 сторожевых катера [Попов А., 2015]. Ничего похожего по масштабам в нашу эру беспилотных дронов не предпринималось. Нынешняя культура хозяйствования не предполагает полного задействования армии в борьбе с пандемией. Армия строит госпитали, но в карантинные дела не вмешивается.

Новому позиционированию армии способствовало преобразование внутренних войск в Росгвардию, функции которой окончательно не оформились и не оговорены законодательно в части борьбы с возможными эпидемиями.

В целом различия в борьбе с эпидемией между XX и XXI веками можно свести к основному: тогда это было делом всех, а сейчас эта борьба сосредоточена в рамках государственного аппарата.

Но и в самом госаппарате ситуация по сравнению с советскими временами резко изменилась. 30 сентября 1920 г. в условиях гражданской войны Владимир Ленин «в целях решительной борьбы с эпидемиями сыпного и возвратного тифа и в целях широкого проведения в населении навыков чистоты» подписал декрет Совнаркома «Об обеспечении населения Республики банями».

Бани передавались местным коммунхозам, которым поручался санитарный надзор за ними. В Москве детям и школьникам разрешили мыться бесплатно. Красноармейцам бани стали бесплатными по всей стране.

На основании Декрета Совнаркома РСФСР от 15 сентября 1922 г. «О санитарных органах Республики» началось создание сети специализированных санитарно-профилактических учреждений – санитарно-эпидемиологических станций.

В 1933 г. функции СЭС разделились, из неё была выделена Государственная санитарная инспекция с функциями общего руководства санитарно-эпидемиологической работой – предупредительный санитарный надзор. В начале 1950-х годов она была ликвидирована, но мощная сеть станций СЭС сохранилась.

История уничтожения этой развитой системы началась в 1993 году. В рамках административной реформы в 2005 г. была лишена надзорных функций и резко сокращена санитарно-эпидемиологическая служба России (СЭС). Во всех сельских районах и городах с населением меньше 30 000 человек закрылись станции СЭС, были уволены те, кто мог бы сейчас существенно помочь в борьбе с коронавирусом[2]. В советское время существовала специализированная структура по борьбе с эпидемиями, в настоящее время её нет. А функции её выполняет структура с компетенциями в несколько иной сфере.

Сейчас многие вспоминают Владимира Михайловича Бехтерева[3], который в первые советские годы наряду с физическими вирусами признавал существование психических вирусов, которые распространяются аналогично, но сеют не воспаления, а тревожность и панику. Было бы полезно вспомнить эту идею, поскольку панических настроений сейчас больше, чем когда-либо.

[1] По другим (завышенным) данным, от испанки в мире умерло 100 млн человек, в Советской России – 3 млн.

[2] По оценкам British Medical Journal была уволена половина профильных врачей. Пока нет публичного признания ошибочности этих мер, равно как и опровержения

[3] Владимир Михайлович Бехтерев (1857–1927) – русский и советский психиатр, невропатолог, физиолог, психолог, академик

Ю.П. Воронов, кандидат экономических наук, член редколлегии журнала «ЭКО»